Мерцание во тьме

Мое сердце пропускает удар, когда в мозгу у меня материализуется мысль, слишком жуткая, чтобы додумать до конца. Я пытаюсь от нее избавиться, пытаюсь списать все на паранойю, на дежавю, просто на приступ беспричинного страха. На очередную иррациональную конструкцию, которую мое сознание выстроило в попытках обнаружить смысл в бессмыслице.

Пытаюсь, но не могу.

А если убийца хотел, чтобы тела были обнаружены… но не полицией? Если он хотел, чтобы тела нашла я?

Тело Обри обнаружили спустя какие-то несколько минут после того, как я покинула поисковую партию. Мог ли этот человек знать, что я там буду?

Или даже страшней — а сам он там в это время тоже был?

Возвращаюсь к Лэйси, к мысленному изображению ее тела в каких-то нескольких шагах от двери моего офиса. Я сказала детективу Томасу чистую правду: в переулок я почти не заглядываю — но он прекрасно виден из окна. Бак уж точно виден, и более чем вероятно, что не будь я всю неделю в таких расстроенных чувствах, заметила бы за ним из окна приемной и обмякшее тело Лэйси.

А это он тоже знал?

Может быть, он оставил рядом с телом улики, чтобы их нашли.

Мысли несутся так быстро, что я за ними не поспеваю. Так, улики на теле, улики на теле… Может быть, отсутствующий браслет — улика? Может быть, убийца намеренно его забрал? Может быть, знал, что когда я найду тело и обнаружу отсутствие браслета, картинка сложится и я все пойму?

В раскалившейся на тридцатиградусной жаре машине душно, но по телу все равно бегут мурашки. Я завожу двигатель, направляю поток воздуха из кондиционера себе на волосы. Смотрю на бардачок и вспоминаю про пузырек «Ксанакса», купленный на прошлой неделе. Представляю себе, как кладу на язык одну таблетку, ее горьковатый привкус во рту, пока она не растворится и не потечет по венам, расслабляя мышцы и обволакивая сознание… Открываю бардачок, и пузырек, гремя, выкатывается наружу. Я беру его, верчу в руках. Открываю крышку, вытряхиваю таблетку на ладонь.

Мобильник рядом со мной вибрирует. Я оборачиваюсь на засветившийся экран, вижу там имя Патрика и его изображение. Гляжу на таблетку у себя на ладони, опять на телефон. Вздыхаю, беру мобильник и отвечаю на звонок.

— Алло, — говорю, глядя на зажатый между пальцами «Ксанакс», внимательно его изучаю.

— Алло, — неуверенно произносит он. — Ты как, закончила?

— Ага.

— И как все прошло?

— Ужасно, Патрик. Она выглядела…

Мои мысли возвращаются к телу Лэйси на столе, ее словно обмороженной коже, восковым глазам. Я думаю о мелких порезах у нее на руках, похожих на россыпь вишневых леденцов. И об огромном порезе на запястье.

— Она выглядела просто жутко, — заканчиваю я. Другие слова мне на ум не приходят.

— Мне так жаль, что тебе пришлось это пережить, — говорит Патрик.

— Мне самой жаль.

— Что-нибудь полезное найти удалось?

Я вспоминаю пропавший браслет и уже открываю рот, но тут понимаю, что без контекста эта новость ничего не значит. Чтобы объяснить, в чем его важность, мне придется рассказать про поездку на «Кипарисовое кладбище» и сережку Обри, обнаруженную там за несколько минут до того, как нашли тело. Рассказать про свою встречу с Аароном Дженсеном и его теорию насчет подражателя. Заново посетить мрачные закоулки, где всю неделю бродили мои мысли, посетить в присутствии Патрика. Вместе с Патриком.

Я закрываю глаза и тру ладонями веки, пока не начинаю видеть звездочки.

— Нет, — говорю наконец. — Ничего. Как я и сказала детективу, мы провели вместе всего час.

Патрик шумно выдыхает. Я прямо-таки вижу, как он сидит на кровати, опершись о ее спинку своей голой спиной, и ерошит волосы. Как прижимает телефон плечом и принимается тереть глаза.

— Езжай домой, — говорит он после паузы. — Езжай домой, и давай-ка обратно в постель. Давай-ка сегодня хорошенько отдохнем.

— Давай. — Я киваю. — Давай, мысль отличная.

Поерзав на сиденье, запихиваю таблетку вместе с пузырьком обратно в бардачок. И уже готова включить передачу, когда в памяти снова раздается голос Аарона. Я медлю, решая, не следует ли мне вернуться обратно и все рассказать детективу Томасу. Рассказать ему про теорию Аарона. Если я не расскажу, сколько еще пропадет девочек?

Только я не могу. Пока не готова. Не готова снова с головой окунуться в нечто подобное. Чтобы объяснить теорию Аарона, мне придется также объяснять про себя и свою семью. Про свое прошлое. Я не хочу снова распахивать эту дверь, потому что закрыть ее уже не получится.

— Мне тут кое-что еще нужно сделать, — говорю я. — За час должна управиться.

— Хлоя…

— Со мной все будет в порядке. Я в порядке. К обеду вернусь.

Даю отбой, чтобы Патрик не успел меня отговорить, потом набираю другой номер. Пальцы нетерпеливо барабанят по рулю, пока на том конце не раздается знакомый голос:

— Аарон слушает.

— Здравствуйте, Аарон. Это Хлоя.

— Доктор Дэвис, — уточняет он непринужденно. — В прошлый раз вы приветствовали меня куда суше.

Я гляжу в окно и впервые с того момента, как сегодня утром увидела на телефоне номер детектива Томаса, чуть улыбаюсь.