Мера бытия

Сейчас машина комсорга Уточкина лежала поперёк дороги колёсами кверху и горела. Справа тянулся глубокий ров, слева заросшая кустами обочина, а чуть поодаль дорогу перекрывала обломанная верхушка сосны.

Справа и слева шёл бой. Пулемёты за лесополосой строчили не умолкая, с характерным свистом рвались миномётные мины и раскатисто взрывались гранаты, полосуя небо огненными вспышками.

Молниеносно сориентировавшись, Сергей отогнал свою машину, полную снарядов, на безопасное расстояние и побежал к грузовику Павла. Тот шёл обратным рейсом с ранеными. Нескольких человек выбросило взрывом, и они лежали поодаль в неестественных позах. В помощи они уже не нуждались.

Сергей позвал:

— Павел!

Он знал, что не услышит ответа, но всё же крикнул, истово надеясь услышать слабый отклик или хотя бы шевеление.

— Павел!

Через разбитое стекло кабины Сергей увидел вывернутую руку и белое лицо с остекленевшими глазами. Павел, Павел!.. Война не отпускала времени на горе.

Сергей стянул с головы пилотку и вытер вспотевший лоб.

На расчистку дороги от обломков сосны ушло минут двадцать. Сергей почти впритирку объехал горящую полуторку Павла, думая, что замполиту сегодня придётся писать ещё одно письмо родным, потому что у Павла в Вологде остались жена и дочь. Перекинув ручку коробки передач, он притормозил перед ямой, тяжело вписываясь в колею, промятую гружёными машинами.

Сергей вел машину как обычно, не думая о том, что любая шальная пуля может поднять его на воздух. Те, кто боялся, долго в шофёрах не выживали — погибали или попадали в аварию. По лобовому стеклу хлестали ветки деревьев, которые чудом смогли уцелеть в адской мясорубке непрерывных боёв. Остановился он только раз, чтобы плеснуть в бак топлива из канистры. С каждым поворотом колёс гул битвы нарастал, а когда, судя по звуку, двинулись танки, то воздух задрожал от тяжёлого гудения.

Осторожничая на дороге, Сергей, тем не менее, выжимал сколько мог — ведь именно его снаряды могли оказаться последней надеждой.

Если бы сейчас кто-нибудь предложил обменять жизнь на помощь товарищам, он сделал бы это не задумываясь, главное, чтобы в похоронке маме написали «погиб», а не «пропал без вести».

Он прорвался к позициям в ту минуту, когда с противоположной стороны небольшой опушки выползли немецкие танки. Вздымая клубы песка, они медленно двигались на него. Сергей увидел, как головной танк стал разворачивать башню, наводя ствол на полуторку.

«Сейчас выстрелит», — мелькнуло в мозгу, но как-то отвлечённо, не применительно к себе самому. Страха не было, и дышать стало легко и свободно.

Сергей резко дал задний ход. Машина забуксовала. Хотя колёса её бешено крутились, она дёргалась, но с места не шла. Дуло повернулось за ним и замерло. Немец как будто решил поиграть с ним в кошки-мышки и теперь через прицел наблюдал за своей жертвой.

Наперерез танкам цепью побежали в атаку солдаты. Навстречу им из окопов поднялась другая волна солдатских голов. Наши ли, фашисты — в дыму и пламени их было не различить.

Бешено вращая башнями, танки стали плеваться огнём. Люди падали, поднимались и снова бежали.

Ногой распахнув дверцу, Сергей выхватил припрятанную под сиденьем гранату и бутылку с зажигательной смесью. Зачем он взял с собой коктейль Молотова, вопреки технике безопасности, и сам не знает. Шофёр из его автобата дал, а он взял. На всякий случай. Помирать — так с музыкой.

* * *