Мемуары ротного придурка

В один прекрасный день вызывает меня техник-смотритель нашего дома, он же секретарь партбюро, и в упор спрашивает:

- Товарищ Ларский, почему вы не подписались на партийную печать? Или это для вас не обязательно?

Я с перепугу соврал, будто оформил подписку на одно из издательств, где работаю внештатно, хотя уж года два как не подписывался ни на "Правду", ни на "Коммунист", ни на "Спутник агитатора", а лишь "Вечеркой" обходился.

Секретарь партбюро сказал:

- Допустим, а вот вас видели, когда вы в нетрезвом виде домой возвращались на такси, и не раз... Как прикажете это понимать в свете последних решений партии и вашей работы в домовой комиссии по борьбе с алкоголизмом?

Конечно, я стал оправдываться: мол, провожал на заслуженные пенсии своих начальников, а ежели и перебрал, то самую малость, просто в такси растрясло...

Честно говоря, так оно и было. Вроде бы инцидент на этом был улажен, но я подумал: "А что, ежели насчет подписки на партийную печать проверять будут, гады?"

И не мешкая, на всю макулатуру в издательстве "Мир" оформил подписку.

"Лучше встану-ка я на партучет подальше от места жительства. Все-таки в большой парторганизации ты не так на виду", - решил я.

Вот таким макаром я маневрировал своей "траекторией", в критический момент перемещаясь из одного подразделения КПСС в другое, а светлое будущее по мере приближения к нему все удалялось и удалялось...

Я И НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС

Из всех пунктов, по которым моя подпольная оппозиция расходилась с линией партии (разумеется, не нарушая при этом единства партийных рядов), самым роковым для меня оказался так называемый "пятый пункт". Именно это расхождение нарушило в конце концов мое единство с КПСС.

...Мой папа твердил мне: "Лева, заруби себе на носу, что национальности у нас в Советской стране никакого значения не имеют. Когда ты вырастешь и станешь коммунистом, национальности вообще отомрут. Не будет ни русских, ни евреев, ни всех прочих, а будет интернационал". Ну я и встал на платформу пролетарского интернационализма - попробуй не встань... Раз папа говорит "надо" - значит, надо.

Когда детство кончилось, я обнаружил, что папа не оказался великим пророком. Правда, папино предсказание наполовину сбылось: я действительно вырос и даже партбилет получил. Что же касается национальностей, то вопреки папиным словам эти пережитки проклятого прошлого и не собирались отмирать, а, наоборот, ожили и стали главнее пролетарского интернационализма, который сам превратился в пережиток прошлого...

Короче, у меня столько разочарований было, что другой на моем месте просто плюнул бы на это дело. Но я продолжал цепляться за детство, надеясь въехать в светлое будущее.

...Так или иначе, национальность у меня не отмерла, когда я вырос, но я, в отличие от многих евреев, не придавал этому факту большого значения. В первую очередь я считал себя советским патриотом и коммунистом, а потом уже евреем.

Когда иной раз патриоты без "пятого пункта" меня спрашивали: "А ты кто такой?" - я отвечал словами любимого поэта моей пионерской юности В. Маяковского: "Читайте, завидуйте, я гражданин Советского Союза!"

Но, откровенно говоря, никто мне особенно не завидовал, поскольку в пункте пятом моего паспорта черным по белому было написано: "еврей". А с "пятым пунктом" стало трудно. Но ради светлого будущего я эти временные неувязки готов был терпеть. Раз надо - значит, надо. Трагедия была не в этом, а в том, что некоторые патриоты без "пятого пункта" из-за моего характерного еврейского носа принимали меня за безродного космополита, не подозревая, что я свой!

Однажды, возвращаясь вечером с партсобрания, посвященного борьбе с безродным космополитизмом, я, задумавшись, забрел в темный переулок, где был окружен подвыпившими хулиганами. Если бы хулиганы меня тогда избили, то, возможно, национальное самосознание пробудилось бы у меня лет на двадцать раньше.

Поначалу я подумал, что они грабить меня собираются, и отдал им последнюю тридцатку, объяснив: мол, я только институт окончил, у самого до получки ни копейки не осталось... Однако "патриоты" меня не отпустили.

- Ты тридцаткой не отделаешься, космополит пархатый, мы тебе покажем, как правительство отравлять! И за Ташкент ты нам ответишь, за то, что вы скрывались там, когда русский народ кровь на фронте проливал! - стали они на меня наступать.

- Ребята, вы ошибаетесь, я не космополит! - закричал я. - Не бейте, я тоже патриот... я в пехоте воевал, на передовой...

- Врет он, на передовой очкариков не было!

- Бей жидов, спасай Россию!

Но в этот момент рядом послышалась трель милицейского свистка, затем последовал окрик: "Граждане, прошу разойтись! Насчет космополитов приказа еще не было!" Слава богу, я отделался испугом.

(Роковой приказ не успели отдать из-за страшной утраты, обрушившейся на советский народ и все прогрессивное человечество: я не смог сдержать слез, узнав о кончине родного товарища Сталина, заменявшего мне в детстве маму.)