Меланхолия и воображение

Эльмина выходитъ изъ своей комнаты, съ твердымъ намреніеіъ ухать въ тотъ же день въ Гиршбергъ, гд жила ея тетка. Она была уврена, что отецъ согласится отпустить ее. Подошедши къ лстниц, Эльмина вспомнила общаніе, данное Нельсону, что онъ подумаетъ? Не льзя ля предупредишь его? Но какъ? Не возможно?… Она остановилась въ размышленіи на первой ступени, и вдругъ услышала голосъ Госпожи Сульмеръ… Эльмина тайно обрадовалась сему посещенію которое непозволяло ей говоришь объ отъзд съ отцемъ своимъ. Она сошла внизъ. «Со мной случилось было великое нещастіе, сказала Госпожа Сульмеръ: я нарочно пріхала къ теб сама, боясь, чтобы не испугали тебя пустыми разсказами. Нын по утру, на Вармбрунской дорог, взбсились мои лошади. Кучеръ не могъ удержать ихъ; он скакали прямо въ пропасть, и мы конечно бы упали въ нее, когда бы Господинъ Нельсонъ, которой, по щасітю, попался намъ на встречу, не бросился на лошадей и не остановилъ ихъ. Ты поблднла, моя милая!… Успокойся; опасность миновалась благополучно. Благодаря Нельсону, я отдлалась однимъ страхомъ, и теперь узнала, что этотъ молодой человкъ, всегда задумчивый и печальный, услужливъ и добродушенъ.»- Правда, сказала Эльмина такъ тихо, что Госпожа Сульмеръ едва могла слышать: онъ подвергался великой опасности… — «Конечно, и я никогда не забуду его услуги. Только въ немъ есть странность: онъ дичится и бегаетъ отъ людей. Повришь ли, что я никакъ не могла уговорить, его захать ко мн въ деревню? Онъ сказалъ, что не выдетъ изъ комнаты до 15 или 20 Ноября… Не чудно ли это?» — Эльмина вздохнула и начала говорить о другомъ. Госпожа Сульмеръ просидла у нее часа три: время прошло; хать въ городъ было уже поздно. Эльмина отложила отъздъ свой до слдующаго утра. Но тайный голосъ, голосъ безпокойной совсти твердилъ ей: бги, Эльмина! бги, пока есть время!… Она не имла силъ повиноваться ему; — ршительность исчезла; новыя мысли, новыя сомннія волновали ея душу: Нельсонъ далъ слово не казаться на глаза ея! За чмъ же огорчать его отъздомъ? Она его не увидитъ: для чего же не остаться?… и Эльмина осталась.

Она слышала о Нельсоновомъ уединеніи, и желая знать вс подробности жизни его, свдала, что онъ оплакиваетъ отца, нжнаго и чувствительнаго. Такое сходство положеній совершенно очаровало Эльмину: образъ Нельсона, задумчиваго и печальнаго, день и ночь за нею слдовалъ. — Терзаясь раскаяніемъ и не имя силъ побдить страсти, Эльмина потеряла спокойствіе, лишилась сна, разстроила свое здоровье. Нельсонъ слышалъ о томъ и страдалъ: какъ мучительно приближеніе нещастія, когда не имемъ способа дйствовать, съ надеждою отвратить его! Нельсонъ не могъ видть Эльмины, не могъ ни съ кмъ говорить о болзни ея, длалъ множество плановъ, одинъ другому противныхъ: то начиналъ писать къ Эльмини, и дралъ свои письма; то вдругъ сбирался хать въ Дрезденъ… Часто приходило ему на мысль увезти Эльмину… «Мы поселимся, думалъ онъ, въ тайномъ убжищ… Коралія будетъ съ нами… Эльмина проститъ мою дерзость… видя мою горесть, забудетъ свою собственную… мы будкамъ вздыхать, проливать слезы, но будемъ неразлучны! — Что я говорю?… Мн развратить Эльмину! отравить раскаяніемъ непорочную жизнь ея! мн унизить Эльмину, образецъ совершенства, достойную обожанія!… Одна только Ангельская добродтель могла очаровать мое воображеніе… сердце мое, только восхищаясь ею, могло впасть въ заблужденіе?… О Эльмина! боготворя тебя, не могу питать въ себ обыкновенныхъ чувствъ!… Твоя любовь и добродтель равно для меня священны!..