Мегрэ в школе

– У меня тоже. Он помогал мне, давал советы. Но однажды я словно обезумела… Я до сих пор не понимаю, что со мной произошло. Я не хотела. Я запрещала себе. Я клялась, что никогда не поступлю так. Но когда Шарль был рядом…

Она вновь покраснела и извиняющимся тоном пробормотала, словно оскорбила самого Мегрэ:

– Прошу прощения… Когда он был рядом, я не могла сопротивляться. Не думаю, что это была любовь, поскольку я люблю Жозефа и всегда его любила. Меня охватила какая-то лихорадка. Я больше ни о чем не думала, даже о нашем сыне, который был совсем маленьким. Я бросила бы его, месье комиссар. Я действительно собиралась их обоих бросить, уехать куда-нибудь… Вы понимаете?

Мегрэ не решался ей сказать, что она, несомненно, никогда не испытывала сексуального наслаждения с мужем, что ее история была, по сути, банальной. Она чувствовала потребность верить в то, что это было невероятное приключение, потребность корить себя, раскаиваться, считать себя падшей женщиной.

– Вы католичка, мадам Гастен?

Мегрэ затронул другую неприятную тему.

– Я была католичкой, как и мои родители, до встречи с Жозефом. Но он верит только в науку и прогресс. Он ненавидит священников.

– Вы перестали ходить в церковь?

– Да.

– А с тех пор, как все это произошло, вы не вернулись в лоно церкви?

– Я не смогла. Мне казалось, что тем самым я еще сильнее его предам. Да и зачем? Первое время я думала, что здесь мы сможем начать новую жизнь. Люди смотрели на нас с недоверием, как во всех деревнях. Но я тем не менее была убеждена, что однажды они оценят моего мужа по достоинству. Потом, я уж не знаю как, они проведали об истории, произошедшей в Курбевуа. Даже ученики перестали его уважать. Когда я вам говорю, что это моя вина…

– У вашего мужа были разногласия с Леони Бирар?

– Случалось… как без этого? Ведь он секретарь мэрии. Эта женщина все время создавала трудности. Тут возник вопрос о пособии, но Жозеф очень строг в таких вопросах. Он неукоснительно выполняет свои обязанности. Он отказался подписать сомнительные справки.

– Она знала, что с вами случилось?

– Как и все.

– И она вам, как и всем, показывала язык?

– И кричала вслед оскорбительные слова, когда я проходила мимо ее дома. Я избегала ходить этой дорогой. Она не только показывала мне язык. Иногда, когда она видела меня в окне, она поворачивалась задом и поднимала юбки. Прошу прощения… Мне казалось это невероятным, ведь она была старой женщиной. Но она вела себя именно так. Но Жозеф никогда не стал бы ее из-за этого убивать. Он никогда не убил бы. Вы же его видели. Он мягкий человек, который всегда хотел сделать окружающих счастливыми.

– Расскажите мне о своем сыне.

– Ну что вам сказать? Он так похож на своего отца. Он спокойный, усидчивый мальчик, развитый не по годам. Но он не первый ученик, потому что мой муж никогда не делает поблажек сыну. Жозеф намеренно ставит ему оценки ниже, чем он того заслуживает.

– И ребенок не возмущается?

– Он понимает. Мы объяснили ему, почему отец должен так поступать.

– Он знает, что произошло в Курбевуа?

– Мы с ним об этом никогда не говорили. Другие ученики, вероятно, знают. Он делает вид, что ни о чем не догадывается.

– Он общается с другими учениками?

– Вначале общался. Но вот уже два года, с тех пор как деревня открыто выступает против нас, он предпочитает оставаться дома. Он много читает. Я учу его играть на пианино. Он уже очень хорошо играет для своего возраста.

Окно было закрыто. Мегрэ стало душно. Он спрашивал себя: не оказался ли он случайно в каком-нибудь старом альбоме с фотографиями?

– Ваш муж пришел домой во вторник чуть позже десяти часов?

– Думаю, да. Мне столько раз задавали этот вопрос в самых разных вариантах, словно хотели заставить меня начать противоречить самой себе, вынудить во всем сомневаться. Обычно во время перемены он заходит на кухню и подает мне чашку кофе. В этот момент я чаще всего нахожусь наверху.

– Он не пьет вина?

– Никогда. И не курит.

– Во вторник он приходил во время перемены?

– Он говорит, что нет. Я тоже говорю нет, поскольку он никогда не врет. Потом говорили, что он пришел позже.

– Вы это отрицаете?

– Я была в этом уверена, месье Мегрэ. Только потом я вспомнила, что нашла на кухонном столе грязную чашку. Я не знаю, было ли это во время перемены или после.

– Он мог зайти в сарай для инструментов так, что вы этого не видели?

– Окно комнаты наверху, где я в тот момент была, не выходит в огород.

– Вы могли видеть дом Леони Бирар?

– Если бы я посмотрела в ту сторону, то да.

– Вы слышали выстрел?

– Я ничего не слышала. Окно было закрыто. В последнее время я постоянно мерзну. Но такой я была не всегда. Во время перемен я закрываю окна, даже летом. Во дворе становится слишком шумно.

– Вы сказали, что местные не любят вашего мужа. Мне хотелось бы уточнить. Кто-нибудь в деревне питает особую ненависть к нему?

– Да, разумеется. Помощник мэра.

– Тео?