Мегрэ в школе

– Потому что он делает все, что может, изо всех сил, отчаянно, а люди, которые делают все, что могут, всегда несчастны. Никто не благодарит его. Он старается научить чему-нибудь эту банду юных сорванцов, но их родители предпочли бы, чтобы те работали на ферме. Он даже пытался заставить их мыться. Помню, как-то раз он отослал одного ученика домой, потому что у того были вши. Через четверть часа прибежал разгневанный отец мальчишки. Там был такой скандал!..

– Его жена больна?

– Ваше здоровье! Она не больна в прямом смысле этого слова, но и назвать здоровой ее нельзя. Понимаете, я научился не верить медицинским истинам… Гастенша все время корит себя. Ей стыдно. Она с утра до вечера упрекает себя за то, что сделала несчастным своего мужа.

– Из-за Шевасу?

– Вы уже знаете? Да, из-за Шевасу. Вероятно, она действительно его любила. Испытывала то, что называется всепоглощающей страстью. Вы не поверите, увидев ее, поскольку сейчас эта славная женщина ничего собой не представляет. Она похожа на своего мужа так, как сестра походит на брата. По сути, возможно, в этом и заключается их несчастье. Они слишком похожи друг на друга. Шевасу же был высоким здоровяком, полным жизни, таким самодовольным быком. И он делал с ней всё, что хотел. К тому же у нее болит правая рука. Она ею плохо владеет.

– В каких отношениях она была с Леони Бирар?

– Виделись они только из окна, через двор или палисадники. Время от времени Леони Бирар показывала ей язык, как и всем остальным. Но в этой истории меня удивляет один момент. Леони, казавшаяся вечной, была убита мелкокалиберной пулей, вылетевшей из детского карабина. Но это еще не все… Мы находим невероятные совпадения. Этот левый глаз, в который попала пуля, был больным. Вот уже много лет, как он перестал видеть. Что вы об этом скажете?

Доктор поднял бокал. Вино с зеленоватыми переливами было сухим, легким, с ярко выраженным местным вкусом.

– Ваше здоровье! Они все будут пытаться вставлять вам палки в колеса. Не верьте ничему, что они будут вам говорить, будь то родители или дети. Приходите ко мне, когда у вас появится желание. Я сделаю все возможное, чтобы помочь вам.

– Вы их не любите?

В глазах доктора заиграли насмешливые искорки, и он весело сказал:

– Я их обожаю! Они такие уморительные!

3 Любовница Шевасу

Дверь мэрии выходила в коридор с белыми стенами, недавно покрашенными известкой. На них висели административные объявления, прикрепленные кнопками. Некоторые объявления, сообщающие о внеочередных заседаниях муниципального совета, были написаны от руки округлым почерком, наверное, учителем. Пол был покрыт серой плиткой, двери тоже были серыми. Левая дверь, вероятно, вела в зал заседаний совета, где находились бюст Марианны и знамя, а приоткрытая правая дверь вела в секретариат.

В комнате никого не было, но в воздухе витал запах давно потушенной сигары. Лейтенант Даньелу, сделавший этот кабинет своим генеральным штабом, еще не пришел.

Напротив входной двери в другом конце коридора находилась двухстворчатая дверь. Она вела во двор, посредине которого росла липа. Справа от двора стояло низкое здание с тремя окнами. Это была школа. В окнах виднелись лица мальчиков и девочек, сидевших рядами за партами, а в центре стоял новый учитель, которого Мегрэ видел в таверне.

Все было спокойно, как в монастыре. Было слышно лишь, как кузнец бил молотом по наковальне. В глубине находились изгороди, за которыми виднелись палисадники, нежно-зеленые листочки, распускавшиеся на ветвях сирени, белые и желтые дома с кое-где открытыми окнами.

Мегрэ повернул налево, направившись к двухэтажному дому Гастенов. Едва комиссар протянул руку, чтобы постучать, как дверь открылась. Он оказался на пороге кухни, где за столом, накрытым коричневой клеенкой, сидел мальчик в очках, склонившись над тетрадью.

Дверь комиссару открыла мадам Гастен. Из окна она видела, как он остановился во дворе, оглянулся и медленно направился к дому.

– Вчера я узнала, что вы должны приехать, –  сказала она, отстраняясь, чтобы дать ему дорогу. –  Входите, месье комиссар. Если бы вы знали, как я этому рада!

Она вытерла мокрые руки о передник и повернулась к сыну, который даже не поднял головы, словно игнорировал приход посетителя.

– Жан-Поль, почему ты не здороваешься с комиссаром Мегрэ?

– Здравствуйте.

– Может, уйдешь в свою комнату?

Кухня была маленькой, но удивительно чистой, тщательно убранной, несмотря на раннее утро. Юный Гастен, не сказав ни слова, взял учебник, вышел в коридор и стал подниматься по лестнице, которая вела на второй этаж.

– Идите сюда, месье комиссар.

Они прошли по коридору и вошли в комнату, которая служила гостиной, но в которой явно редко бывали. Справа у стены стояли пианино, круглый массивный дубовый стол и кресла с гипюровыми салфетками. На стенах висели фотографии. Всюду были расставлены безделушки.

– Садитесь, прошу вас.