Медные монеты на алтарь предков/铜钱龛世 /Tong Qian Kan Shi /Copper Coins

По правде говоря, Сюань Минь шел даже тише призраков, его шаги были плавными и устойчивыми. Для Сюэ Сяня эти крохотные движения казались ничем, совсем не встряхиванием, а скорее гипнотическим. Золотой шар под ним стал теплым после того, как он некоторое время находился в потайном мешочке, и приблизился к температуре тела Сюань Миня. Это, для тонкого листка бумаги, который казался холодным до глубины души, когда дул ветер, был довольно удобным и едва ли пригодным для жизни.

Сюань Минь присел на корточки и внимательно посмотрел на покрытую мхом землю, покрытую опавшими листьями.

Лу Няньци повторил его присев на корточки. Парень этот был не стар, но можно было сказать, что он был самостоятельным человеком. Возможно, из-за потери отца, когда он был очень молод, вместо того, чтобы полагаться на помощь других, он предпочитал делать что-то самостоятельно. Даже если он не знал, как надо делать, он внимательно следил и учился, как если бы только это могло заставить его чувствовать себя немного увереннее.

— На что ты смотришь?

Цзян Шинин взглянул на ребенка и не мог не спросить.

Лу Няньци резко ответил, не поднимая глаз:

— Я не знаю.

Дрянные глаза не смогли бы обнаружить никаких улик, даже если бы они попытались, пока не ослепли.

Сюань Минь протянул руки и нежно коснулся нескольких листочков перед своими ногами. Из-за его дурной привычки прикрывать руки льняной тканью, даже когда он соскребал мох, он не мог прикоснуться к этим увядшим листьям. Лу Няньци скопировал его и украдкой прикоснулся к опавшим листьям. Кроме горсти грязи, он ничего не обнаружил. Он несколько подозрительно покосился на профиль Сюань Миня, молча потер пальцами угол рубашки, чтобы очистить их, и встал.

В его глазах действия Сюань Миня казались преднамеренно мистифицирующими, имея только позерство без каких-либо результатов. Он привык защищаться и был несколько поражен восстанием подростков. Он всегда чувствовал, что в мире слишком мало надежных людей; большинство людей были либо эгоистичными ублюдками, либо тупицами с мозгами, набитыми кашей.

Эгоистичные ублюдки, такие как он сам, и тупицы, как его отец, который рано умер.

Он признал, что был бессердечен. Раньше он даже кричал на Сюань Миня и остальных, заставляя их взять его с собой, а теперь он начал сомневаться, был ли Сюань Минь пустой оболочкой или нет. Он даже взглянул на лодку на берегу и решил, что, если ситуация действительно не так хороша, он вернется к лодке и подождет, пока туман рассеется, прежде чем снова ступить на остров.

И когда он оглянулся, он случайно встретился глазами с Цзян Шинином.

В конце концов, он был еще молод, и на долю секунды Лу Няньци без всякой причины почувствовал неуверенность в себе, но быстро оглянулся, смело и прямо. Однако Цзян Шинин отвернулся и ждал, пока Сюань Минь заговорит.

Сюань Минь молча встал, слегка отряхнул пыль со своей безупречной монашеской мантии и вытащил талисман.

«…» Вот оно снова!

Лу Няньци не мог не закатить глаза, задаваясь вопросом:

— Собирается ли этот монах полагаться на этот же трюк, чтобы встретиться с любой ситуацией в мире?

Кто бы мог подумать, что на этот раз Сюань Минь больше не будет делать ничего из этого «контроля с помощью бумажных талисманов». Он вытащил талисман и небольшую спичку и заблокировал ветер, чтобы зажечь маленькое пламя в холодном, влажном, снежном тумане.

Цзян Шинин и Лу Няньци стояли по обе стороны и в замешательстве смотрели, как Сюань Минь зажег талисман пламенем.

В их глазах эта маслянистая желтая бумага-талисман ничем не отличалась от желтой бумаги, используемой для поклонения мертвым. Кроме того, он был особенно легковоспламеняющимся, и через некоторое время он свернулся в обгоревший рулон черной бумаги.

Одним движением пальцев Сюань Миня, рулон бумаги за долю секунды превратился в мелкий пепел, и ветер унес их вперед.

Цзян Шинин и Лу Няньци были похожи на одного большого и одного маленького перепелов, с широко раскрытыми глазами и крепко сжимающими рукава, когда они смотрели, как пепел от сгоревшей бумаги падает в лес. Когда пепел упал на землю, на первоначально безымянной грязи появился ряд следов.

В отличие от обычных следов, которые могли бы образовывать впадину, эти следы были отмечены пеплом, слегка покрывающим грязь, как будто каждая ступенька хозяина едва касалась пола.

— Как они образовались у идущего человека? Это больше похоже на касание земли в воздухе, — не мог не сказать Цзян Шинин.

Лу Няньци, «…»

Он внезапно пожалел, что последовал за этими людьми на остров. Никто из них нормально не разговаривал.

— Что ты имеешь в виду следом?

Сюэ Сянь чувствовал себя очень расстроенным, сидя на дне потайной сумки. С одной стороны, он действительно хотел знать, что делали Сюань Минь и остальные, но с другой стороны, он не хотел оставлять золотой шар на дне мешочка. Он почувствовал, что за эти несколько предложений золотой шар уже стал немного теплее, даже теплее, чем температура тела Сюань Миня.

Но это различие было слишком тонким, настолько тонким, что он сам не мог в этом быть уверенным.

— Лысый, — Сюэ Сянь обнял свой шар и позвал.