Медные монеты на алтарь предков/铜钱龛世 /Tong Qian Kan Shi /Copper Coins

Сюань Минь, «…»

Понимая, что он не отвечает, Сюэ Сянь неоднократно приставал к нему:

— Лысый, Лысый.

Сюань Минь, «…»

Сюэ Сянь закатил глаза и крикнул:

— Сюань Минь! Давай что-нибудь обсудим!

Сюань Минь спокойно ответил:

— Говори.

— Разве ты не любишь рвать низ своей мантии? Как насчет того, чтобы перестать рвать нижнюю часть своей мантии и вместо этого порвать этот скрытый мешочек? — Сюэ Сянь рассуждал ясно. — Если ты вырвешь изо рта этот скрытый мешочек так, чтобы он оказался ниже, я смогу обнять золотой шар, в то же время легко высунув голову.

Если Сюань Минь согласится, произойдет что-то подозрительное.

Сюань Минь холодно ответил:

— Ты переоцениваешь себя. Твоя бумажная шея недостаточно прочная. Он сломается после того, как будет продлен на время. Я не собираю трупы для бумажников.

На самом деле это означало: оттолкнуться в сторону и остыть; ты просто смешон.

Он больше не тратил слова на Сюэ Сяня и большими шагами шел вперед, следуя направлению следов. Цзян Шинин и Лу Няньци быстро последовали за ним.

Сюэ Сянь какое-то время высокомерно фыркнул в потайной сумке и не смирился с тем, что его тело обманули. На протяжении многих лет жизни это мерзкое отродье никогда не понимал значения слов «сдержанность» или «довольствоваться своим уделом»; он был рожден, чтобы жить расточительной жизнью. Он обнял золотой шар и дважды перекатился, прежде чем наконец вынуть свою хрупкую шею из кармана спрятанного мешочка. Просто он все еще крепко держался за золотой шар, отказываясь отпустить его. Он едва мог повесить шею и сильно страдал, как будто его тело и голова отделялись друг от друга.

Эти два его движения были настолько резкими, что обычные люди вообще не могли сравнивать. Вскоре после того, как повесил шею, он внезапно сказал:

— Что-то под деревом.

Шаги Сюань Миня остановились. Он просто чувствовал, что фэн-шуй этого острова могильного кургана был очень странным, но он не мог понять, почему именно это было неправильно. Казалось, что с ним кто-то вмешался, но на поверхности не было обнаружено никаких следов человеческих рук. Поэтому, по пути, не глядя на следы, он все свое внимание уделял расположению этого леса, ни разу не глядя на землю.

Как только Сюэ Сянь заговорил, он спросил:

— Какое дерево?

— Впереди слева. Тот, в стволе которого есть трещина.

Это было старое дерево примерно в трех чжанах* от них со стволом, расколотым, возможно, от удара молнии. Однако этот тип дерева не был редкостью в пустыне гор и лесов, и поэтому мог считаться обычным. Сюань Минь подошел, и некоторое время поискав среди корней деревьев, наконец нашел в крайне неприметном месте веревку почти того же цвета, что и земля. Казалось, что веревку кто-то сильно оборвал; один из его концов все еще был завязан.

*китайская мера длины = 100

"А?"

Лу Няньци, стоявший в стороне, издал вопросительный звук и поднял эту веревку. Не обращая внимания на грязь и землю, он поднял веревку и внимательно осмотрел узел, прежде чем нахмуриться и сказал:

— Это похоже на веревку, которую моя семья использовала для нанизывания монет.

— Уверен ли ты?

Цзян Шинин был шокирован.

— Ты можешь узнать это?

— Я связывал этот узел. Это связано не так, как другие завязывают узлы.

Лу Няньци небрежно и бессистемно протянул узел остальным.

— Смотрите.

Сюань Минь взглянул на грязь на поверхности струны и тихо отошел в сторону.

Лу Няньци поднял шнурок на некоторое время, чтобы остальные могли его увидеть, прежде чем внезапно что-то понял:

— Разве несколько цепочек монет моей семьи не были украдены? Как кусок веревки попал сюда?!

Как только он наконец заметил что-то странное, его колени ударила какая-то неизвестная вещь.

Услышав звук, Лу Няньци был слишком потрясен, чтобы отреагировать. Его колени сразу же подкосились, как только в них попали, и он встал на колени на землю.

Вес, с которым он внезапно опустился на колени, был нелегким, и он также не знал, на какие ловушки он мог встать. Рядом с его ухом было слышно металлическое гудение, исходящее из неизвестного источника, и земля под ногами всех внезапно исчезла.

Ощущение резкого падения и сопутствующие звуки скользящих камней заставили их почувствовать себя сбитыми с толку и дезориентированными до такой степени, что они не могли отличить Восток от Запада.

В то время как они были в середине быстрого спуска, Сюэ Сянь впервые почувствовал уважение к Сюань Миню, потому что, этот проклятый Лысый был удивительно способен сохранять равновесие, падая в воздухе. Он даже смог замедлить скорость их падения, опираясь на какую-то неизвестную вещь, до такой степени, что во время их падения он смог удержаться, чтобы не кататься по земле при приземлении.

В результате, в тот момент, когда он приземлился на землю, Сюэ Сянь, чья шея висела на отверстии потайного мешка и не успевал откинуть голову, только почувствовал, как будто его собственная голова внезапно рухнула.

Я обречен, я обречен, я обречен. Те несчастливые слова из уст Лысого действительно сбылись; он на самом деле собирался быть чертовски разорван!