Медные монеты на алтарь предков/铜钱龛世 /Tong Qian Kan Shi /Copper Coins

Сюань Минь выпрямился в темноте и слегка почувствовал, как будто что-то только что упало на землю.

«Ой…»

— моя рука почти сломалась.

— Что это за проклятое место? У меня кружится голова.

— Мастер? Мастер Сюань Минь, ты все еще здесь?

Услышав хаотичные и болезненные крики Цзян Шинина и Лу Няньци, Сюань Минь ответил «Мгм» и зажег лист талисмана.

Используя свет горящей бумаги, он взглянул вниз и случайно встретился глазами с бумажной головой, медленно опускающейся на землю.

Это была только голова.

Сюань Минь, «…»

23. Слепой прорицатель (VI)

— Мастер, что это?

Цзян Шинин был призраком и имел врожденное преимущество по сравнению с Лу Няньци. Помимо небольшой боли и головокружения, он не получил серьезных травм и ему было не совсем больно. Он представил себе жалкую фигуру, когда он сел с земли и увидел Сюань Миня, держащего небольшое пламя, безмолвно смотрящего в точку на земле и совсем не двигающегося, как будто он был заморожен.

В их взаимодействиях Сюань Миню казалось, что восемь ветров не могли его сдвинуть, а большие волны не могли напугать его, как будто ничто не могло напугать или рассердить его. Это был первый раз, когда Цзян Шинин видел его потрясенным таким тишиной.

Какая гнилая ситуация могла заставить Сюань Миня замолчать?

Сердце Цзян Шинина упало, и внутри него закипело беспокойство.

Не слыша абсолютно никакого ответа от Сюань Миня, Цзян Шинин стал еще более нервным и поспешно встал, чтобы тоже взглянуть. Но как только он сделал свой первый шаг, он о чем-то споткнулся.

— Ах, смотри, куда идешь!

Лу Няньци вскрикнул от боли и быстро убрал ногу.

— Извини, извини, я не обратил внимания на то, куда я ступил, — извинился Цзян Шинин и повернулся, чтобы увидеть ребенка, свернувшегося клубочком, закинув руки над головой, с видом человека, наполовину парализованного и неопрятного. Цзян Шинин в замешательстве спросил:

— Тебя когда-то топтали по ноге? Почему ты закрываешь голову?

«…»

Лу Няньци немного поперхнулся и сказал приглушенным голосом,

— Мне просто больно, когда ударился о землю, упал лицом вниз и поцарапал лоб.

Цзян Шинин принял это объяснение. После того, как он отвлекся, появились его корни из семьи врачей. Он спросил:

— Ты можешь встать? Ты где-нибудь еще пострадал?

— Я повредил руку, которая уже была порезана. Вероятно, у него снова кровотечение, — Лу Няньци сделал жест руками и, наконец, снова встал с помощью Цзян Шинина.

— В остальном я в порядке. Монах… гм, он что-нибудь нашел? Почему он не говорит?

Поскольку он потерял родителей в молодом возрасте, он часто вел себя немного грубо. Если бы Сюань Минь не проявил ранее свои способности, он, вероятно, вообще не изменил бы свою формулировку и прямо окликнул бы «монаха».

Эти двое, которые не упали ни легко, ни тяжело, прихрамывали подойдя к Сюань Миню. Поскольку Сюань Минь обычно был очень холоден с другими, они не осмеливались подходить слишком близко. Они оставили между собой полфута пространства и вытянули шеи, как сурикаты, чтобы вглядываться в землю.

Талисман в руке Сюань Миня, вероятно, обладал некоторыми загадочными свойствами, так как он не выгорал даже после столь долгого горения и все еще оставлял на кончиках его пальцев луч пламени. Он был не особенно ярким, но его было достаточно, чтобы осветить его лицо.

Цзян Синин: «…»

Лу Няньци, «…»

Если честно, под мерцающим желтым светом костра, в таком месте, где даже слепой на слепой лошади не сможет найти дорогу вперед, внезапно увидеть перед собой голову своего товарища, можно было до безумия испугаться или до слез. Кроме того, лицо Сюэ Сяня было обращено вверх, из семи его отверстий текла кровь, и он выглядел так, как будто он умер. Это подняло и без того ужасающую сцену на новый уровень.

А потом…

Первая мысль, которая пришла в голову Цзян Шинину, была «Я потерял дар речи».

Следующей немедленной мыслью, которая возникла, была «О боже, что это?»

Наконец, с гудением в голове и похолодевшими руками он пробормотал:

— Все кончено. Как ты собираешься жить без головы?

Он наконец смог понять отсутствие реакции Сюань Миня раньше. В конце концов, о таком зрелище никогда не слышали и не видели.

Этот предок просто болтал без паузы. Кто бы мог подумать, что он действительно отрубит себе голову?

— Г-где тело?

Цзян Шинин заикался.

Испуганное выражение лица Лу Няньци еще не смягчилось, и он перевел взгляд на Сюань Миня.

Сюань Минь не ответил, и на его лице не было никакого выражения. Он просто сунул руку в свой скрытый мешочек и вынул бумажное тело. Раньше живая и активная бумага, которая лежала в его ладони, не двигаясь, как будто превратилась в обычный кусок тонкой бумаги, обыкновенной, без звука и дыхания.

Цзян Шинин приоткрыл рот, но не понял, что сказать. Первым заговорил Лу Няньци:

— Он, он человек или призрак? Теперь, когда он такой, может ли он все еще быть жив?

— Он должен… — подсознательно заговорил Цзян Шинин, но обнаружил, что у него нет возможности закончить мысль. Он сделал паузу, осторожно подняв тонкую бумажную головку с земли и нерешительно крикнул: — Брат Сюэ? Ты все еще в сознании? Если ты жив, скажи что нибудь.