Медленное угасание

Оуэн ушёл из Хаба через лифт, ведущий к водяной башне перед центром «Миллениум». Он стоял там, на плитке, к которой когда-то прикоснулось что-то особенное и откуда никто не мог его видеть, как бы близко к кому-либо он ни находился, и смотрел, как люди проходят мимо, в одиночестве, парами или группами.

Мир не рухнул. Жизнь продолжалась. Ничего не изменилось только из-за того, что Марианна умерла.

Спустя некоторое время он сошёл с плитки на деревянные доски, которыми была выложена площадь перед центром. Его по-прежнему никто не замечал. Они проходили рядом с ним, едва ли избегая прикасаться к нему, но никто не смотрел ему в глаза. Как будто он перестал существовать.

Он направился в бар на Бьют-стрит, где он мог напиться до бессознательного состояния и при этом быть уверенным, что ему продолжат наливать. Он начал с пива, а потом перешёл на виски – на основании того, что это будет быстро и эффективно. Пока он пил, он пытался избавиться от всех сознательных мыслей. Нахлынувшие чувства отступали. Теперь значение имели только тёплый, с дымком, вкус виски и прохлада пива в его горле.

Когда он понял, что потерял счёт порциям выпивки, которую он уже употребил, он пошёл в другой бар, а потом в третий. Люди вокруг него заигрывали друг с другом или начинали драки, но никто не пытался заговорить с ним. В его глазах – или в душе – была какая-то вялость, которая мешала им. Жизнь просто проходила мимо него.

Конечно же, в конце концов он вернулся. Куда он ещё мог пойти?

В Хабе на удивление было пусто. Оуэн пошёл сразу в прозекторскую. Йанто стоял у входа в помещение, нервно заглядывая в дверной проём.

— Где все? — спросил Оуэн.

— Гвен ушла, чтобы побыть со своим парнем, — ответил Йанто. — Джек сказал, что, если она сможет убедить его принять таблетку «Стоп», он с радостью её отпустит. Джек и Тош поехали искать доктора Скотуса, а я проводил время или здесь, или в камерах.

— И что ты делал?

— Наблюдал, как развивается существо, которое Джек называет Полом, и присматривал за Люси Собел. Это то, что должен был делать ты.

Оуэн ощутил желание дать Йанто по лицу.

— В чём дело? — спросил он вместо этого. — Почему ты тут прячешься?

— А, у нас небольшая проблема с Полом, — резко сказал Йанто. — Думаю, я настроил капельницу так, что раствор вышел слишком быстро. И, кажется, поглощён он тоже был слишком быстро.

Оуэн оттолкнул его и заглянул в прозекторскую.

Она выглядела почти так же, какой он её оставил, не считая того, что банка, в которую он поместил Пола, лежала на боку, разбитая на крупные осколки.

Пол был на столе для вскрытий. Он больше не был похож на червя. Размерами он напоминал крысу, но состоял из длинного чёрного тела, заострённого с обоих концов и покрытого полосами цвета электрик. Два тонких, прозрачных крыла, росших из центральной части тела, жужжали в воздухе.

— Твою мать, — сказал Оуэн. — Это Пол МакКартни, с крыльями!

Глава семнадцатая

Внедорожник нёсся по улицам Кардиффа, словно блестящий чёрный призрак, отражая автомобили и здания, мимо которых он проезжал. Время от времени Джек проводил его мимо серебристых стёкол офисного здания, и Тошико, глядя в окно, видела коридор многочисленных картинок, уходящих в бесконечность, зеркала, отражающие зеркала.

Со всем этим – с Джеком за рулём, с прибором, который она держала в руках – Тошико начала жалеть, что ей пришла в голову эта Большая Идея.

— Что ты чувствуешь? — заорал Джек с водительского места.

— Раздражение, — ответила она, перекрикивая рёв мотора. — И усталость. И оживление. И скуку.

— Но ты не голодна?

— Не больше, чем обычно.

Она подняла карту с колен и немного приподняла инопланетное устройство, чтобы более точно направить его на окно. Это был тот самый прибор, который они нашли в ночном клубе. Ей казалось, что прошло уже несколько недель с тех пор, как она повернула тело Крэйга Сазерленда и увидела лежащее под ним устройство, хотя на самом деле это было всего четыре или пять дней назад. Время шло так быстро.

Мучительно подавляемое сексуальное желание пробежало сквозь неё, заставив её чувствовать себя так, словно её сердце вот-вот разорвётся, а потом это прошло, оставив её дрожащей и опустошённой. Она застонала.

— Всё в порядке?

— Это... тяжело. Столько эмоций.

— Я знаю. Нам нужно продолжать, Тош.

— Да. Давай.

Тошико постаралась как можно лучше установить прибор, чтобы он усиливал отдалённые следы эмоций и отражал их на неё. Проблема состояла в том, что благодаря езде по всему городу она оказывалась во власти тысяч различных чувств. Говорят, что эмоции – это то, что отличает людей от животных, но Тошико обнаружила, что её охватывает масса основных животных побуждений и страхов. Для человека, который в первую очередь ценил логику и порядок, это было ужасающе. Или она просто оказалась под воздействием чьего-то ужаса, где-то поблизости?

Автомобиль проезжал мимо очередного неизвестного бизнес-центра, и она почувствовала волну невыносимой скуки. Зачем она вообще это делает? Это так же нудно, как жевать песок.