Медленное угасание

Его собственное дыхание свистело у него в ушах и огнём горело в груди. Он чувствовал, как кровь пульсирует в артериях в его горле и висках. Он не знал, насколько близко к нему Джек и Гвен; в любую секунду он ожидал, что его схватят за плечо, останавливая, но этого так и не произошло.

Свернув за угол, он добрался до камер. Долгоносик в ближайшей из них прижался к стеклу, принюхиваясь и скаля зубы, но Оуэн не обратил на него внимания. Он пробежал мимо клетки, где сидела Люси, и бросился к последней в ряду камере, где его ждала Марианна.

— Я достал его! — крикнул он. — Лекарство. Всего одна таблетка, и ты будешь в порядке! Обещаю!

Марианна не ответила. Она безжизненно скрючилась в своей клетке, её перевязанные руки с повреждёнными пальцами были по-прежнему прикованы к стене цепями, чтобы она не могла снова начать их жевать.

Вместо этого она нашла иной способ прокормиться. Она изогнулась так, чтобы достать зубами до правого плеча. Ей пришлось вывихнуть плечо, чтобы сделать это. Оуэн знал, что она вывихнула плечо, потому что съела всю свою руку, несмотря на боль, до такой степени, что на ней не осталось достаточно мяса, чтобы рука оставалась прикреплённой к телу. Теперь из-за веса её тела рука отделилась от плеча, разорвав остатки мышц и сухожилий. Её тело упало вперёд, на каменный пол, в то время как рука висела отдельно, прикованная цепью к стене.

Каменный пол камеры представлял собой озеро липкой крови.

Голова Марианны склонилась на грудь, и её волосы, её прекрасные светлые волосы свешивались ей на глаза.

Оуэн упал на колени. Упаковка с таблетками выскользнула из его руки. Он почувствовал себя так, словно у него внутри открылась зияющая пропасть, куда проваливалось его сердце.

— Оуэн, — послышался сзади голос Джека. Сильные пальцы взяли его голову и повернули так, чтобы он встретился взглядом с Джеком. Джек стоял на коленях рядом с ним, а Гвен – рядом с ними обоими. — Оуэн, у меня будет к тебе много тяжёлых просьб. Это не самая тяжёлая, даже и близко, но тебе будет так казаться. Тебе это будет казаться самой тяжёлой вещью в мире. Оуэн, мне нужно, чтобы ты как можно скорее вскрыл тело Марианны и извлёк из неё это существо. Оно может быть всё ещё живым, и нам нужно узнать о нём всё, что только можно. Я не буду спрашивать, можешь ли ты сделать это для меня, потому что ты сделаешь это для меня. Понимаешь? Ты это сделаешь.

Оуэн мрачно кивнул. Конечно, он это сделает. Что ему ещё остаётся? Он был врачом. Он лечил людей. Теперь... теперь он не может вылечить даже сам себя, не говоря уж о других.

Пока Гвен ходила за каталкой, Джек открыл дверь камеры. Он держал свой «Уэбли» наготове, просто на случай, если существо – как Джек его назвал? Пол? – попытается выбраться из мёртвого тела, в котором оно было заперто.

Оуэн просто смотрел, по-прежнему стоя на коленях, как те двое освобождают левую руку Марианны из пут, кладут её тело на каталку, потом освобождают её правую руку и кладут рядом с ней. Его сердце упало в ту бездонную пропасть у него внутри. Он больше не мог ничего чувствовать. Ему больше нечего было чувствовать.

* * *

Марианна лежала на металлической поверхности стола для вскрытий, Гвен и Джек молча наблюдали с галереи. Оуэн осторожно снял с Марианны одежду. В глубине души он помнил, как отчаянно ему хотелось увидеть её обнажённой, но теперь вид её тела ничего для него не значил. Марианны больше не было здесь. То, что было ею, было тем, как она держалась, как она наклоняла голову, как, казалось, оживали её глаза, когда она говорила о своих любимых вещах – это была Марианна. И это ушло.

Машинально Оуэн сделал глубокий косой разрез от здорового плеча к изувеченному, потом вниз, коснувшись мечевидного отростка[68], пересекая грудину, а затем второй разрез – от мечевидного отростка к паху, разрезая мышцы и жёлтую жировую прослойку. Из отверстий хлынула кровь. Руками он раскрыл разрезы, обнажив внутренние органы. Обычно дальше он перерезал рёбра и хрящи, добираясь до сердца, лёгких и трахеи, но сейчас он не проводил вскрытие трупа – он искал одну совершенно определённую вещь.