Меч Шаннары

Долинцев крепко привязали ремнями к носилкам и заткнули им рты мягкими тряпичными кляпами: случайные крики раненых могли оказаться роковыми для всего отряда. Четверо друзей взвалили на плечи свое снаряжение, взялись за носилки и молча направились под прикрытием деревьев ко входу в ущелье Ведьм. Костры гномов озаряли ночное небо яркими желтыми и оранжевыми всполохами. Монотонный ритм барабанов заглушал шаги маленького отряда, заунывное пение становилось громче. Все это вместе создавало какое-то нереальное, жуткое впечатление, как будто бы путешественники случайно забрели в первобытный мир полугрезы-полуяви, где и смертные, и призрачные существа справляли свои странные ритуалы, дикие, буйные и бестолковые. Громоздящиеся утесы впивались, как острые зубы, в черную плоть ночи — равнодушные и зловещие чужаки, незваные гости на унылом празднике заклятия. Красные, желтые, оранжевые отблески пламени плясали на стенах скал, растворяясь во всепоглощающем темно-зеленом свечении ночи. Мечась и дрожа, свет бился о скалы, скользил по лицам четырех путешественников, подчеркивая выражение страха, которое те безуспешно пытались скрыть.

Они приостановились у самого входа в ущелье. С обеих сторон поднимались скалы: северная — абсолютно голая, зато южная заросла по низу щетиной кустарника и невысоких деревьев так густо, что, казалось, растения душили друг друга. Балинор молча поднял руку в направлении южного склона. Они осторожно направились к роще, что росла чуть выше на склоне горы. Теперь во главе отряда встал Балинор: внимательно вглядываясь в темноту в поисках наиболее безопасного пути, он привел своих спутников под укрытие деревьев и так же молча указал на вход в ущелье. Менион то и дело поглядывал через просветы в деревьях на мерцание огней внизу, пока еще впереди. Между костров торжественно расхаживали гномы — темные угловатые фигурки, — душераздирающе гнусавя речитативом свои молитвы к духам Вольфстаага. Менион на секунду представил, что их ждет, если гномы заметят их, и во рту у него пересохло. Он стал вспоминать о Генделе, но и эти мысли были слишком мрачны. Менион сильно переживал за дварфа, он и не думал, что будет так бояться за него. Постепенно деревья редели. Теперь путешественники продвигались гораздо медленнее. Балинор не сводил глаз с гномов внизу. Дарин и Даел бесшумно скользили между сухих хрупких ветвей. Вновь Менион беспокойно впился глазами в сборище гномов — он уже различал желтую, блестящую от пота кожу на их сосредоточенных, склонившихся к барабанам лицах — уже много часов заклинали они своих странных богов, отчаянно молились горам.

И вот путешественники вышли к краю рощи. Впереди чернел густой Анарский лес. Но между ним и рощей на склоне простиралось несколько ярдов абсолютно голой земли — несколько чахлых кустиков да высохшая трава. А внизу сотни гномов распевали свои заунывные песни при ярком свете костров. Конечно, они тут же заметят всякого, кто попробует перебраться через хорошо освещенное открытое пространство на южном склоне. Даел был прав: настоящее самоубийство. Менион с надеждой поглядел вверх — почти отвесная стена скалы нависала над ними острым уступом, — нечего было и думать взобраться туда с двумя ранеными на носилках. Он перевел взгляд на открытую местность впереди. Теперь расстояние до леса казалось еще больше, чем за минуту до этого. Балинор знаками созвал всех в тесный кружок.

— Менион выйдет на край рощи, — едва слышно прошептал он. — После того как сраженный гном упадет, Гендель покажется им на той стороне. Высоко наверху. Сейчас он уже должен быть на месте. Когда гномы бросятся за ним, мы как можно быстрее переберемся через эту проплешину. Ни в коем случае не останавливайтесь посмотреть, что там будет происходить, просто бегите вперед.

Все кивнули. Менион тут же снял со спины длинный лук и проверил натяжение тетивы. Потом вынул из колчана стрелу, тщательно осмотрел ее, но почему-то заколебался, глядя на дно ущелья сквозь просветы в деревьях. Внезапно он понял, чего именно от него ждут. Он должен убить человека, и не в бою, не в честном поединке, а из засады, тайком, совершенно беспомощного — пусть даже врага. Менион осознал, что не сможет этого сделать, ведь он не такой закаленный воин, как, например, Балинор; нет у него и той холодной, подчас жестокой решимости Генделя. Да, он был дерзким, отважным, он всегда был готов бросить вызов любому, но только в открытом бою. Он — не убийца. Горец нерешительно поглядел на своих товарищей, и они тут же все поняли.

— Ты должен! — сурово прошептал Балинор, глаза его горели неистовой решимостью.

Дарин отвернулся, на его лице читалось то же смущение. Даел смотрел прямо на Мениона, широко раскрыв глаза. Представив себя на месте горца, юный эльф искренне ужаснулся стоящему перед тем выбору. Он даже заметно побледнел.

— Я не могу так убить человека, — Мениона слегка передернуло от собственных слов, — даже чтобы спасти их…

Он замолчал, но Балинор не сводил с него глаз, ожидая чего-то еще, какого-то продолжения.