Меч Шаннары

Из дальнего угла камеры Панмон Крил наблюдал, как закутанная в плащ фигура приблизилась к Шиа. Ведун-Владыка — существо без тела, без лица. Пустой плащ. И все же он слишком могуч для Шиа. С Мечом ли, без Меча, долинцу не выстоять одному. Коротко кивнув Кельцету, вор стряхнул с себя оцепенение страха и бросился в атаку. Рука с железной пикой взметнулась вверх. Темная фигура обернулась; теперь плащ уже не казался пустым — тьма под черной материей была исполнена какой-то пугающей мощи. Рукав плаща приподнялся, и вор почувствовал, как что-то железными тисками сжало его горло и отшвырнуло к стене. Он попытался было освободиться, но его лишь крепче прижало к камню. И Кельцета вместе с ним. Они беспомощно наблюдали, как Ведун-Владыка повернулся обратно к долинцу.

Шиа понял, что проиграл. Он продолжал сжимать Меч, держа его перед собой как щит, но натиск Властелина Тьмы уже сломил хрупкую стену его сопротивления. Долинец не мог даже связно думать. Он был бессилен перед наплывом ощущений, терзающих его существо. Откуда-то из тьмы под капюшоном вырвался страшный голос:

— ПОЛОЖИ МЕЧ, СМЕРТНЫЙ!

Шиа отчаянно боролся с желанием повиноваться. Все стало каким-то смутным, долинец едва не задохнулся — каждый вдох давался с огромным трудом. Где-то в глубинах сознания знакомый голос произнес его имя. Или ему лишь показалось? Он попытался ответить на этот далекий призыв, все его существо кричало о помощи. Но голос Ведуна-Владыки вновь пронзил его сознание:

— ПОЛОЖИ МЕЧ!

Шиа почувствовал, что его разум и воля немеют и темнота подступает ближе. Все равно Меч ничем не поможет. Почему бы тогда не отбросить его, и дело с концом? Почему не покориться сразу? Ему не выстоять против этого ужасного существа. Ему, жалкому смертному.

Меч опустился. Внезапно Ол Файн в ужасе закричал и повалился, рыдая, на каменный пол. Панмон побледнел, как смерть. Кельцет вжался в стену. Острие Меча зависло в нескольких дюймах от пола, медленно покачиваясь из стороны в сторону.

И тут знакомый голос снова позвал Шиа. Тихий, едва различимый шепот: «Шиа! Наберись мужества. Доверься Мечу».

Алланон!

Голос друида разогнал сомнения и страхи, сгустившиеся вокруг долинца. Но он был еще так далеко… так далеко…

«Верь в Меч, Шиа. Все остальное — иллюзия…»

Крик ярости Ведуна-Владыки заглушил слова Алланона, изгоняя голос ненавистного друида из сознания долинца. Но Брона спохватился слишком поздно. Алланон протянул Шиа нить жизни, и, схватившись за нее, долинец удержался на краю черной пропасти небытия. Страх и сомнения отступили. Меч приподнялся.

Ведун-Владыка отшатнулся, безлицый капюшон повернулся в сторону Ола Файна. Хныкающий гном тут же поднялся на ноги и выпрямился резким движением деревянной марионетки. Он стал пешкой, двинутой Властелином Тьмы вперед. Скрюченными желтыми пальцами Ол Файн схватил Меч, обнаженный клинок, и яростно потянул к себе. Но тут гном внезапно закричал и забился в агонии, отдернув руки от талисмана. С исказившимся лицом он упал на пол, закрывая руками глаза, будто бы отгораживаясь от кошмарных видений.

И снова Ведун-Владыка поднял руку. Дрожащий гном поднялся на ноги и со злобным воплем бросился к Мечу. Он вцепился в сверкающий клинок и вновь закричал, будто от боли, и упал на колени. В глазах застыли слезы.

Шиа поглядел вниз, на съежившуюся у ног фигурку. Он понял, что произошло. Ол Файн узнал о себе всю правду, как и сам Шиа, когда впервые коснулся Меча. Но для гнома правда оказалась невыносимой. Странно, почему Брона сам не отнял у него Меч? Но нет, сначала Ведун-Владыка наслал на него, Шиа, видения, чтобы заставить его положить талисман, а когда из этого ничего не вышло, приказал сумасшедшему гному вырвать Меч из рук долинца. Властелин столь громадной силы, Брона, похоже, не может отнять у него Меч Шаннары. Почему? Ведь это так просто… подойти к долинцу и отобрать талисман… Шиа нащупывал ответ, который должен был быть где-то близко, и тут в сознании мелькнули первые проблески понимания.

Ол Файн снова стоял на ногах, послушно повинуясь приказам Ведуна-Владыки. В каком-то безумном отчаянии он бросился на Шиа, царапая воздух желтыми пальцами, сведенными судорогой. Долинец попытался уклониться, но в Оле Файне уже не осталось ни крупицы здравого смысла, разум его померк, и даже его душа больше не принадлежала ему. С криком ужаса и разочарования Ол Файн бросился грудью на Меч. Тело его забилось в конвульсиях, потом обмякло. Он умер, прижавшись к Мечу, — единственной в мире вещи, которая имела для него значение.