Меч Шаннары

Времени на догадки и долгие размышления не осталось — Гендель и Менион бросились вперед. Опешившие стражники ничего не смогли сделать: пронзив копьем первого солдата, Менион через секунду прикончил второго. Последний стражник упал, сраженный тяжелой булавой Генделя. В мгновение ока все было кончено. Двое друзей вышли на лестницу и стали спускаться по истертым каменным ступеням. Что бы ни ждало их впереди, они знали: это будет самая жестокая битва за всю их жизнь. Смертельная битва.

Горящие факелы освещали винный погреб, дрожащий свет пробивался сквозь мутную темноту, как рассеянные лучи утреннего солнца. Гигантская каменная плита — вход в забытое подземелье — была откинута в сторону, и откуда-то снизу, из черной ямы, доносились далекие звуки: скрежет металла по камню. Внезапно тяжело вооруженные солдаты бросились на Генделя и Мениона со всех сторон.

Стоя спиной к спине Генделя, принц Лии рубил громадным мечом, который позаимствовал у убитого стражника. Краем глаза Менион увидел, как знакомая, закутанная в алый плащ тощая фигура вылезла из черной ямы. При виде ненавистного Стенмина принц обезумел от ярости. Только бы добраться до этого предателя! Размахивая мечом, горец попытался прорваться к нему. Неприкрытый ужас исказил тонкие черты колдуна, и Стенмин отшатнулся назад.

И горец, и дварф уже не раз были ранены, но даже не чувствовали боли. Они сражались, как одержимые: гора трупов вокруг них росла. Дважды Менион поскальзывался на залитом кровью полу и падал, но каждый раз Гендель сдерживал врага, давая горцу возможность подняться на ноги. Теперь атакующих осталось лишь пятеро, но силы Генделя и Мениона были на исходе, их тела, покрытые потом и кровью, онемели и будто бы налились свинцом. А тут еще перепуганный Стенмин пришел в себя, бросился к краю ямы и принялся звать на помощь. Менион одним ударом поверг на пол двух стражников, наседающих на него; еще один попытался было преградить ему дорогу, но горец вонзил свой меч по самую рукоять в грудь врага. На бегу подобрав с пола копье, принц Лии бросился на съежившегося колдуна и оглушил его мощным ударом по голове. Как только Стенмин упал, Менион попытался закрыть ход в подземелье, но каменная плита была будто прикована к полу. Она даже не сдвинулась.

Далеко внизу скрежет металла о камень сменился грохотом сапог: воины, много воинов, бежали к выходу. У горца остались считанные секунды. Если враги успеют добраться до лестницы, ему конец. Собрав последние силы, Менион отчаянно рванул каменную плиту вверх, и на этот раз она поддалась. Горец застонал от напряжения и всем своим весом надавил на камень; плита встала вертикально и под собственной тяжестью с грохотом рухнула, закрывая черный провал в полу. Онемевшими, непослушными руками Менион продел толстую цепь сквозь железные кольца и закрепил ее тяжелым замком. Теперь потайной ход был надежно закрыт. Северянам не прорубить себе путь сквозь несколько футов железа и камня.

— Менион. — Сдавленный шепот разорвал тишину.

Менион не смог подняться с коленей, но его рука сама нащупала отброшенный кем-то меч. Принц Лии поднял осунувшееся лицо и огляделся: там, у подножия лестницы, прислонившись спиной к стене, стоял его друг. Дварф продолжал крепко сжимать в руке громадную булаву. Их разделяла не одна дюжина мертвых тел, покрывавших пол. Гендель перебил их всех. Никто не спасся. На мгновение глаза горца и дварфа встретились: тот же тяжелый, суровый взгляд, как и тогда, когда они с Менионом повстречались в первый раз, в низинах за Черными Дубами. Все тот же Гендель — молчаливый, угрюмый, всегда находчивый и спокойный. И вдруг взгляд его затуманился, булава выпала из ослабевшей руки; с протяжным стоном дварф медленно осел на пол. Смерть пришла и за ним.

Гендель! Имя, как обжигающий вихрь, пронеслось в оцепеневшем сознании Мениона. Горец, покачиваясь, поднялся на ноги. Невольные слезы потекли из глаз по измазанным кровью щекам. На мгновение принц Лии почувствовал себя растерянным и беспомощным, но тут волна ярости захлестнула его. Тяжелыми шагами Менион пошел вперед, переступая через тела поверженных врагов. Он помнил о Стенмине, но это подождет, не сейчас. Горец опустился на колени перед упавшим дварфом и нежно прижал безжизненное тело друга к груди. Сколько раз Гендель спасал ему жизнь? Сколько раз рисковал своей ради всех них? И что же, лишь для того… Менион не смог даже закончить мысль. Он мог только плакать. Что-то словно оборвалось в душе. Пустота обступила горца со всех сторон.