Меч Лета

– Очень. – Она смотрела куда-то мимо меня, точно искала что-то. – У нас несколько часов до ужина. Я могла бы устроить тебе обзорный тур по отелю, раз уж твоя валькирия отчислена.

– Ты хотела сказать – отчислена твоими усилиями.

Гунилла примирительно подняла ладони:

– Я норнам не указываю. Наши судьбы в их руках.

– Круто вы устроились. – Я вспомнил высказывания Локи насчёт «наш выбор определяет детали» и «так мы восстаём против судьбы». – А со мной что? Вы уже решили – то есть не вы, а норны, естественно, – что меня ждёт?

Гунилла нахмурилась. Я ощущал её напряжение и неловкость. Что-то её беспокоит – возможно, даже пугает.

– Таны сейчас обсуждают твою ситуацию. – Она сняла ключ со связки на поясе. – Давай пройдёмся по отелю, поговорим. Если я узнаю тебя получше, то смогу выступить в твою защиту. Хотя ты, разумеется, вправе отвергнуть мою помощь. Тогда пеняй на себя. Может, тебе и повезёт. Назначат коридорным поработать пару-тройку веков. Или посуду мыть на кухне.

Культурный досуг с Гуниллой – так себе перспектива. Но во время экскурсии по отелю я наверняка увижу всякие ценные штуки – например, выходы. И к тому же после таких снов мне не очень-то хотелось оставаться в одиночестве.

– Давай свой обзорный тур, – согласился я. – Но, вероятно, мне стоит что-нибудь надеть?

Глава 21. Гунилла поджарилась, и это не смешно. Разве только самую капельку

ГЛАВНОЕ, ЧТО Я УСВОИЛ: в Вальгалле без навигатора никуда. Даже Гунилла плутала в этих бесконечных коридорах, банкетных залах, садах и гостиных.

Когда мы ехали в служебном лифте, она сказала:

– А вот здесь ресторанный дворик.

Двери разъехались – и на нас обрушилась волна пламени.

У меня сердце ушло в пятки: я сразу решил, что Сурт таки до меня добрался. Гунилла заверещала и шарахнулась назад в лифт. Я начал наугад лупить по кнопкам, пока двери наконец не закрылись. И тогда я принялся сбивать пламя с подола её платья.

– Ты как? – спросил я. Пульс у меня не утихомиривался. А у Гуниллы руки были все сплошь в красных дымящихся пятнах.

– Ожоги-то заживут, – ответила она. – А вот репутация пропала. Это… это был Муспелльхейм, а никакой не ресторанный дворик.

Неужели Сурт как-то просчитал наше маленькое отклонение от маршрута? Или в Вальгалле все лифты имеют привычку распахиваться в огненный мир? Даже не знаю, что хуже.

Судя по напряжённому голосу, Гунилле было очень больно. Я вспомнил, как я стоял на коленях возле умирающей Мэллори Кин – как я почувствовал, что́ именно надо лечить, и вылечил бы, будь у меня время.

Я опустился на колени возле валькирии:

– Можно?

– Что ты хочешь…

Я коснулся её предплечья. Мои пальцы задымились, вытягивая жар из её кожи. Краснота исчезла. Ожоги затянулись. Даже обожжённый кончик носа и тот принял нормальный вид.

Гунилла таращилась на меня, словно у меня выросли рога:

– Как ты это… И ты сам не обжёгся! Как?!

– Понятия не имею. – На меня вдруг накатила слабость. Голова закружилась. – Везение? Здоровый образ жизни? – Я резко попытался встать – и упал.

– Тихо-тихо, сын Фрейра. – Гунилла схватила меня за руку.

Двери лифта вновь разъехались. На этот раз мы и правда очутились в ресторанном дворике. В воздухе плыли ароматы курицы с лимонным соусом и пиццы.

– Давай-ка пойдём потихоньку, чтобы не стоять, – предложила Гунилла. – Пускай в голове прояснится.

Мы являли собой довольно странную парочку, пока ковыляли через ресторанный дворик: я бессильно повис на капитане валькирий, а у неё платье изодрано в лохмотья и дымится.

Мы повернули в коридор, вдоль которого тянулись двери конференц-залов. В одном из них парень в шипованном кожаном доспехе показывал презентацию в PowerPoint. Ему внимали больше десятка воинов, а он вещал, какие слабаки на самом деле эти горные тролли.

Ещё через несколько дверей валькирии в блестящих праздничных колпаках сгрудились вокруг торта-мороженого. На торте горела свеча в форме цифры 500.

– Кажется, полегчало, – сказал я Гунилле. – Спасибо.

Я сделал несколько нетвёрдых шагов, но на ногах устоял.

– У тебя потрясающие способности целителя, – заметила Гунилла. – Фрейр – бог изобилия и плодородия, роста и жизненных сил. Наверное, этим всё и объясняется. Но я никогда не встречала эйнхерия, который мог бы так быстро исцелиться. Не говоря уж о том, чтобы исцелять других.

– Я понимаю не больше твоего, – пожал плечами я. – Обычно я даже пластырь налепить не в состоянии.

– А твоя устойчивость к огню?

Я сосредоточился на узоре ковра, стараясь ступать ровно. Идти я уже мог, но из-за исцеления ожогов Гуниллы чувствовал себя, будто только что тяжело переболел воспалением лёгких.

– Не уверен, что я так уж устойчив к огню, – сказал я. – Мне раньше случалось обжигаться. Просто я… я хорошо переношу экстремальные температуры. Холод. Жару. Как тогда, на мосту Лонгфелло. Когда я вошёл в огненную стену… – Я осёкся. Гунилла же своими руками отредактировала моё видео. Вот идиот! – Но ты и сама знаешь не хуже меня.