Меч Лета

– Таковы они, эти боги. Они и меня отвергли – и это после того, как я столько раз спасал их шкуры! О Самире не беспокойся. Она сильная. Она справится. Меня больше тревожишь ты.

По павильону пронёсся порыв холодного ветра – такой мощный, что под его напором я проскользил несколько дюймов по гладкому каменному полу.

Локи смял обёртку из-под печенья:

– Уже скоро ты очнёшься. А до этого прими один совет.

– Надо думать, мне не отвертеться.

– Меч Лета, – произнёс Локи. – Твой отец, сидя на этом самом престоле, увидел то, что предрешило его судьбу. Он отдал меч. Меч перешёл к его слуге и посланцу Скирниру.

В мыслях я перенёсся на мост Лонгфелло – меч гудел в моей руке, словно силясь заговорить.

– Дядя Рэндольф упоминал Скирнира, – вспомнил я. – Его потомок был в том кораблекрушении.

Локи изобразил бурные аплодисменты:

– И на месте кораблекрушения меч пролежал тысячу лет, ожидая того, кто явится и востребует его. Того, кто наделён правом владеть им.

– То есть меня.

– О, ты не единственный, кто может воспользоваться этим мечом. Мы всё знаем, что случится в Рагнарёк. Норны предрекли нам наши судьбы. Фрейр… Бедняга Фрейр, из-за того выбора, что он некогда сделал, падёт от руки Сурта. Властелин огненных великанов сразит Фрейра его же собственным утраченным мечом.

Что-то больно кольнуло меня над переносицей, как раз там, куда пришёлся топор зарубившего меня эйнхерия.

– Так вот зачем Сурту меч. Он готовится к Рагнарёку.

– Не только для этого. С помощью меча он запустит цепь событий, которые ускорят Гибель Богов. Через восемь дней, если ты не помешаешь ему, он освободит от пут моего сына Волка.

– Вашего сына?.. – Ладони у меня вспотели. Перед глазами всё плыло. Слишком много вопросов роилось в голове. – Погодите… а вам-то разве не суждено сражаться в Рагнарёк против богов?

– Да, но так решили боги, не я. Касательно судьбы, Магнус, штука вот в чём: мы не в силах изменить всю картину, но наш выбор определяет детали. Именно так мы восстаём против судьбы, так мы оставляем след. Как ты захочешь поступить?

Образ Локи замерцал. На мгновение я увидел его распростёртым на каменной плите, привязанным за щиколотки и запястья какими-то осклизлыми верёвками, корчащимся от боли. А потом увидел его на больничной койке, над ним склонилась женщина-врач, она мягко положила ладонь ему на лоб. Эта женщина была точно как Сэм, только взрослая – непослушные тёмные локоны выбиваются из-под красного платка, губы сочувственно сжаты.

Локи снова возник на престоле, стряхивая крошки от печенья с футболки «Ред Сокс».

– Я не стану учить тебя, что делать, Магнус. В этом и есть разница между мной и богами. Я лишь задам тебе вопрос. Когда тебе представится случай воссесть на Одинов престол – а этот день всё ближе, – последуешь ли ты, подобно твоему отцу, зову сердца, зная, что это решение будет для тебя роковым? Поразмысли над этим, сын Фрейра. Возможно, мы ещё побеседуем, если, конечно, ты переживёшь эти восемь дней.

И тут мне начал сниться другой сон. Локи пропал. Жаровни разлетелись на куски, усыпав помост раскалёнными углями, и высокий престол Одина скрылся в пламени. Облака превратились в насыпи из вулканического пепла. В дыму над пылающим троном засверкали багровые глаза.

– ТЫ. – Голос Сурта окатил меня, как из огнемёта. – ТЫ ЛИШЬ ЗАДЕРЖАЛ МЕНЯ. ТЕПЕРЬ ТЫ ЗАСЛУЖИЛ КУДА БОЛЕЕ ТЯГОСТНУЮ, БОЛЕЕ ДЛИТЕЛЬНУЮ СМЕРТЬ.

Я попробовал что-то возразить. Но от жара у меня в лёгких совсем не осталось кислорода. Губы потрескались и пошли волдырями.

Сурт расхохотался:

– ВОЛК ПОЛАГАЕТ, ОТ ТЕБЯ МОЖЕТ БЫТЬ ТОЛК. Я ТАК НЕ СЧИТАЮ. КОГДА МЫ ВСТРЕТИМСЯ ВНОВЬ, ТЫ СГОРИШЬ, СЫН ФРЕЙРА. ТЫ И ТВОИ ДРУЗЬЯ ПОСЛУЖИТЕ МНЕ РАСТОПКОЙ. ОТ ТЕБЯ ВОЗГОРИТСЯ ТО ПЛАМЯ, КОТОРОЕ ИСПЕПЕЛИТ ДЕВЯТЬ МИРОВ ДОТЛА.

Дым сделался ещё гуще. Я уже не мог ни дышать, ни видеть.

Я распахнул глаза и резко сел, хватая воздух ртом. Я лежал на кровати в своём номере. Сурт исчез. Я потрогал лицо – никакого ожога не было. И в голове не торчал топор. Все мои боевые раны затянулись.

И всё же тело гудело от тревоги. Знаете, будто я заснул на рельсах, а мимо с рёвом мчится высокоскоростной состав.

Сон уже улетучивался. Я цеплялся мыслями за ключевые моменты: престол Одина, Локи и печеньки, «мой сын Волк», Сурт, обещающий испепелить дотла все Девять миров. Искать во всём этом некий смысл казалось столь же вредным для головы, как получать по ней топором.

В дверь постучали.

Решив, что это кто-то из соседей по этажу, я выпрыгнул из постели и помчался открывать. Но, распахнув дверь, нос к носу столкнулся с валькирией Гуниллой. И тут я осознал, что стою перед ней в одних трусах.

Лицо её приобрело пунцовый оттенок, подбородок закаменел.

– О, – только и выдавила она.

– Капитан Горилла, – сказал я. – Какая честь.

Но она быстро совладала с собой и прошила меня лучами леденящего взгляда:

– Магнус Чейз, ты воскрес невероятно быстро.

По её тону я догадался, что Гунилла не ожидала застать меня в номере. Тогда зачем, спрашивается, она стучала?

– Я что-то время не засёк, – ответил я. – Быстро, говоришь?