Меч королей

Еще двух ударов ему хватило, чтобы просунуть через пролом в двери руку и поднять запорный брус.

Дом был пуст. В просторных комнатах, расположенных ближе к реке, обнаружились шесть соломенных матрасов, несколько плащей, горшки из-под эля, недоеденный хлеб и пустые ножны. Ваормунд или один из его присных опрокинул отхожее ведро, дерьмо и моча разлились по плитам пола той комнаты, где когда-то спали мы с Гизелой. В помещениях для прислуги нашелся еще дымящийся котел с бобами и бараниной, у стены был сложен дровяник, а вот сами слуги отсутствовали. Я направился к парадному входу, осторожно открыл дверь и вышел на улицу, держа наготове Вздох Змея. Никого.

Финан втащил меня обратно.

– Будь здесь, – сказал он. – Пойду поговорю с часовыми на бастионе.

Я попытался возражать, но он настоял на своем, только взял полдюжины воинов для сопровождения по темным улицам. Я запер дверь и вернулся в большие комнаты, где Эдгифу уже постелила плащ поверх одного из матрасов. Эдмунд, ее старшенький, сунулся было в соседнюю комнату, где были разлиты нечистоты, но я утащил его оттуда и вернул на попечение матери. Отец Аарт, блевавший почти все плавание «Сперхафока», теперь оправился и разинул уже рот в желании осудить такое мое обращение с принцем, но одного взгляда на мою физиономию ему хватило, чтобы прикусить язык. Он меня по-прежнему боялся.

– В соломе блохи, – пожаловался Авирган.

– Да и вши, скорее всего, – отозвался я. – И не слишком-то торопитесь укладываться.

– Я не ложе готовлю, а только место, где можно посидеть, – заявила Эдгифу. – Мы ведь пойдем во дворец, да? В Лундене я всегда останавливаюсь во дворце!

– Госпожа, конечно, мы пойдем во дворец, – заверил ее Авирган.

– Не валяй дурака! – рявкнул я на него. – Здесь были люди Этельхельма. Если мы ошиблись и город в их руках, мы уйдем. Сегодня же ночью. Финан пошел разведать, что происходит.

– Уйдем? – Авирган вытаращился на меня.

Этот маневр сулил сложности. Темез широк, да и течение было бы нам попутным, но на реке встречались мели, делавшие путешествие в темноте рискованным. Однако, если город до сих пор в руках у людей Этельхельма, другого выбора нет.

– Как долго мы проживем, если тут стоят войска Этельхельма? – поинтересовался я у Авиргана, насколько мог терпеливо.

– А может, их здесь нет? – спросила Эдгифу.

– Госпожа, именно это и выясняет Финан, – напомнил я. – Так что будьте готовы к поспешному отступлению.

Один из младенцев заплакал, нянька унесла его из комнаты.

– Но если здесь люди Этельстана, то я смогу попасть во дворец? – упорствовала Эдгифу. – У меня там одежда! Мне нужна одежда.

– Возможно, мы попадем во дворец, – сказал я, слишком усталый, чтобы спорить. Если в городе безопасно, то я охотно предоставил бы ей наслаждаться роскошью, но покуда пусть кормит блох.

Стремясь сбежать от царящего в доме смрада, я вышел на речную террасу, уселся на низкую стену, отделяющую ее от Темеза, и стал наблюдать, как Берг с двумя помощниками разворачивает «Сперхафок» носом вниз по течению. Управились они ловко и снова пришвартовали корабль, так что к поспешному бегству из города, на случай если Финан принесет дурные вести, все было готово. Затем все трое устроились в просторном трюме. Им предстояло охранять судно от воров, способных стащить снасти и весла.

Я смотрел, как течет река, и пытался понять смысл событий этого дня. Скорее всего, после уничтожения его маленького флота у нортумбрийского побережья Ваормунд отправился прямиком в Лунден. Но если, как нас все уверяли, город находится в руках Этельстана, то что делает здесь Ваормунд? Почему верзила-сакс не ушел с остальными людьми Этельхельма? И почему всего шесть воинов? Я видел четырех человек, но соломенных матрасов насчитывалось шесть, и это тоже было странно. С какой стати шестерым воинам квартировать в доме у реки, когда остальные дружинники Этельхельма располагаются в древнем форте или охраняют дворец в северо-западном углу Лундена?

Ночь наступала. Свет факелов у входа в церковь на южном берегу Темеза отражался на поверхности воды. Луна, находившаяся в третьей своей четверти, спряталась за облаком. Причаленные к соседним пристаням корабли стонали под напором ветра, их снасти лениво хлопали о мачты. До меня доносился хохот из «Мертвого дана», ближайшей таверны.

Дверь дома открылась. Я повернулся, ожидая увидеть Финана, но это был мой слуга Рорик. Он принес горящий факел, который сунул в скобу у двери. Потом юнец посмотрел на меня, собираясь что-то сказать, но передумал и вернулся в дом, придержав дверь и выпустив закутанную в плащ фигуру, которая осторожно приблизилась ко мне, неся в руках две чаши. Одну она протянула мне.

– Господин, вино, – раздался голос Бенедетты. – Не самое хорошее, но все лучше, чем эль.

– Не любишь эль?

– Он кислый, господин, – сказала женщина. – Как и это вино.

Я пригубил. Она не солгала, вино было кислое, но я к такому вкусу привык.

– Тебе сладкое нравится? – спросил я у нее.