В тот вечер я вновь пал жертвой страхов, на некоторое время выброшенных из головы. Конечно, чудовищ, привезенных Гефором из-за далеких звезд, мне не встречалось с тех самых пор, как мы с маленьким Северианом сбежали из поселения волшебников, однако о том, что он меня ищет, я отнюдь не забыл. Путешествуя по безлюдной глуши и по водам озера Диутурна, я не слишком боялся погони, но теперь путешествия кончились, а сил в руках и ногах, несмотря на все съеденное, оставалось гораздо меньше, чем во время странствий через высокогорья, без воды и пищи.
Однако куда больше всех Гефоровых нотул, саламандр и слизней боялся я Агии. При ее-то отваге, хитроумии и коварстве любая из облаченных в алое жриц-Пелерин, расхаживавших между койками, могла оказаться ею, с отравленным стилетом под платьем. Спалось мне в ту ночь хуже некуда, и снов я видел немало, но все они были так смутны, что излагать их здесь ни к чему.
Проснулся я вовсе не отдохнувшим – скорее, напротив, совершенно разбитым. Лихорадка, которой я, явившись в лазарет, почти не замечал, накануне вроде бы заметно унявшаяся, взялась за меня с новой силой. Жар чувствовался в каждом пальце: казалось, будто я весь свечусь изнутри, будто даже льды юга растают, объявись я среди них. Вынув из мешка Коготь, я прижал его к груди, а какое-то время подержал и во рту, и горячка вновь унялась, сменившись слабостью да мутью в голове.
Тем утром со мною пришел повидаться солдат. Одетый в белый халат, полученный от Пелерин взамен брони, выглядел он, однако ж, совершенно здоровым и сказал, что надеется выйти из лазарета уже на следующий день. Я ответил, что хотел бы представить его соседям по койкам, с которыми успел познакомиться, и спросил, не вспомнил ли он своего имени.
Солдат покачал головой:
– Мне вообще мало что удалось вспомнить. Одна надежда: вернувшись в строй, отыскать кого-нибудь из тех, кто меня знает.
Несмотря на это, соседям я его представил, а назвал Милесом, так как ничего лучшего придумать не смог. Имени асцианина я также не знал и обнаружил, что никто из остальных, даже Фойла, не знает его тоже. Когда мы спросили, как его звать, он ответил всего лишь:
– Я – Верный Группе Семнадцати.
Какое-то время Фойла, Мелитон, солдат и я болтали промеж собой. Мелитону солдат пришелся весьма по душе, хотя, возможно, лишь из-за сходства выдуманного мною имени с его собственным. Затем солдат помог мне сесть, понизил голос и сказал:
– Ну а теперь мне нужно поговорить с тобой без лишних ушей. Как я уже сказал, утром меня, скорее всего, здесь уже не будет. А вот тебя, по всей видимости, не отпустят еще несколько дней, а то и пару недель. Возможно, больше мы не увидимся.
– Будем надеяться, дело обернется иначе.
– Вот и я на это надеюсь. Но если мне удастся разыскать свой легион, то к твоему выздоровлению меня вполне могут убить. А если не удастся, придется, наверное, пристать к другому, чтоб не арестовали как дезертира.
Тут он сделал паузу.
– А я вполне могу умереть здесь от горячки, – с улыбкой сказал я. – Только тебе не хочется об этом говорить. Неужто я выгляжу не лучше бедняги Мелитона?
Солдат покачал головой:
– Нет, нет, не настолько все скверно. Держись, не сдавайся, жив будешь…
– Как прочирикал дрозд, когда рысь гнала зайца вокруг лаврового дерева.
Тут и солдат, в свою очередь, заулыбался:
– Верно, именно так я и собирался сказать.
– А это, часом, не расхожая шутка в той части Содружества, откуда ты родом?
Улыбка солдата разом померкла.
– Не знаю. Где моя родина, я тоже не помню – отчасти поэтому мне и нужно с тобой поговорить. Помнится, мы шли по дороге ночью, а после пришли сюда, и это все, что сохранилось в памяти. Где ты меня нашел?
– В лесу. За пять, а может, за все десять лиг отсюда. Помнишь, что я по пути о Когте рассказывал?
Солдат покачал головой:
– Кажется, помню, как ты упоминал об этой штуке, но что говорил…
– А еще что ты помнишь? Рассказывай все, а я расскажу все, что сам знаю, и все, о чем смогу догадаться.
– Идем с тобой… Тьма вокруг без конца и без края… А я то ли падаю, то ли куда-то лечу в темноте и вижу вроде бы собственное лицо, повторяющееся снова и снова, много-много раз. А еще девушку с огромными глазами и волосами будто красное золото.
– Красивую?
– Первую красавицу на весь мир, – кивнув, подтвердил солдат.
Я в полный голос спросил, нет ли у кого рядом зеркала. Зеркало нашлось у Фойлы, в мешке под койкой, а я поднес его к носу солдата:
– Лицо – то самое?
– Наверное, да, – не без колебаний ответил он.
– Ну хоть глаза те, синие?
– Даже не знаю…
Я вернул зеркальце Фойле.