Меч и Цитадель

– Отыскал, значит, – неспешно пророкотал Бальдандерс. – Надо было выключить эту штуку. Теперь я тебя не вижу, однако и ты не видишь меня.

Понимая, что великан держит наготове очередной камень и швырнет им в меня, стоит мне подать голос, я промолчал и, сделав около пары дюжин вдохов, как можно тише двинулся в его сторону. Подкрасться ко мне так, чтоб я не услышал, Бальдандерс при всем его хитроумии не сумел бы – в этом сомнений быть не могло. На четвертом шаге брошенный им камень с треском разбился об пол у меня за спиной, а спереди донесся скрежет еще одного, вынимаемого из стены.

Этот-то камень и оказался пресловутой последней каплей, переполнившей чашу. Скрежет сменился оглушительным грохотом: должно быть, часть стены над окном, утратив опору, обрушилась вниз. Увы, надежды на то, что великан погиб под обвалом, тут же рассыпались в прах. Хлынувший сквозь брешь наружу, в ненастную ночь, туман сразу же начал редеть, и вскоре я увидел Бальдандерса, стоящего возле зияющего пролома как ни в чем не бывало.

Очевидно, выломанный из кладки камень он выронил во время обвала, так как руки его оказались пусты. При виде этого я рванулся к нему в надежде нанести удар, пока великан не опомнился, однако он снова сумел меня опередить. Ухватившись за край полуразрушенной стены, Бальдандерс подпрыгнул и скрылся снаружи, а к тому времени, как я остановился возле пролома, успел довольно далеко спуститься вниз. На первый взгляд проделанное им казалось невозможным, но, приглядевшись внимательнее к наружной стене, освещенной горящими в комнате лампами, я обнаружил меж грубо отесанных, уложенных один на другой без известкового раствора камней немало изрядных щелей, да и сама башня кверху заметно сужалась, отчего стены словно бы наклонялись внутрь.

Как ни велик был соблазн, вложив в ножны «Терминус Эст», последовать за великаном, я понимал, что в таком случае окажусь совершенно беззащитным, поскольку Бальдандерс наверняка спустится вниз первым. Стоило запустить в него ящичком, враг скрылся из виду за струями ливня, а я, за неимением иного выбора, ощупью добрался до лестницы и спустился на первый этаж, который успел рассмотреть, войдя в замок.

В то время внизу царила мертвая тишина, а вокруг не было никого и ничего, кроме множества древних механизмов. Теперь комната превратилась в сущий пандемониум. Повсюду – и над, и под, и между машинами – кишмя кишели дюжины устрашающих тварей сродни той, чей призрак я видел в комнате, названной Бальдандерсом туманными покоями. Одни, подобно Тифону, щеголяли двумя головами, другие – двумя парами рук, многих постигло проклятье несоразмерности конечностей – ног вдвое длиннее туловища, бицепсов толще бедра. Все они были вооружены и, очевидно, не в своем уме, так как разили и бившихся с ними островитян, и друг друга, не отличая своих от чужих. Тут мне и вспомнились слова Бальдандерса, сказавшего, что внизу, во дворе, полным-полно моих друзей и его врагов. Разумеется, он был целиком прав: бросавшиеся на всех без разбору, эти твари немедля напали бы и на него.

Срубив трех по пути к выходу, я сумел собрать вокруг себя ворвавшихся в башню воинов озерного люда и сказал им, что настоящий, главный наш враг ждет снаружи. Видя, какой ужас внушают им безумные чудовища, одно за другим выскакивающие из темного лестничного колодца (в коих островитяне никак не признавали тех, кем они, несомненно, были на самом деле – изувеченных братьев с сестрами и сыновей с дочерьми), я крайне удивился тому, что они вовсе отважились войти в замок. Однако сколь же чудесно было видеть, как одно мое появление придало им твердости духа! Да, островитяне предоставили мне идти впереди, но, судя по выражению лиц, приготовились следовать за мной, куда я их ни поведу. Думаю, той ночью я впервые постиг природу удовольствия, получаемого мастером Гюрло от занимаемой должности, каковое до тех пор считал простым упоением возможностью подчинять других своей воле. Заодно понял я и причину, побудившую множество молодых придворных расстаться с сужеными, моими подругами по жизни, прожитой Теклой, ради службы в каких-то заштатных полках.

Дождь мало-помалу слабел, унимался, хотя по-прежнему хлестал с неба серебряными полотнищами. На ступенях вповалку лежали убитые островитяне и куда больше созданных великаном чудовищ – нескольких пришлось пинком сбросить с лестницы, чтоб не споткнуться, ступая по трупам. Снаружи битва кипела вовсю, но ни одна из ужасных тварей, заполонивших двор, на нас не набросилась, а натиск тех, что остались внутри, озерный люд отразил без труда. Что до Бальдандерса, тот исчез, точно провалившись сквозь землю.