Меч и Цитадель

Как бы там ни было, Барбат и Фамулим последовали за ним. Фамулим, прежде чем ее заслонило выпуклое дно корабля, помахала рукой – несомненно, Бальдандерс с доктором подумали, будто она прощается с ними, но я-то знал: жест ее адресован мне. Хлестнувшая по лицу пелена дождя залила глаза, ослепила, несмотря на капюшон плаща.

Поначалу медленно, а затем все быстрее, быстрее корабль приподнялся и устремился прочь – ни в небеса, ни на север, ни на юг, ни на восток, ни на запад, но в направлении, коего я ни за что не смог бы указать, едва он исчез вдали.

Бальдандерс повернулся ко мне:

– Ты слышал их.

– Верно, я говорил с ними, – ответил я, не понимая, что он имеет в виду. – Доктор Талос сам пригласил меня внутрь после того, как отворил ворота в стене.

– Они ничего не сказали мне. И не показывали ничего.

– Однако увидеть их корабль, побеседовать с ними – все это уже кое-что, – заметил я.

– Они гонят меня вперед. Вперед и вперед, неизменно вперед. Точно быка на бойню.

Подойдя к зубчатому парапету, он устремил взгляд в бескрайний простор озера, под ударами ливня казавшееся морем кипящего молока. Зубцы стены возвышались над моей головой на добрых полдюжины пядей, однако Бальдандерс оперся о них, словно о перила, и я заметил в одном из сжатых кулаков великана лазурный свет Когтя. Доктор Талос, дернув меня за плащ, негромко забормотал, что нам лучше убраться внутрь – ливень-то вон как разгулялся, но я не сдвинулся с места.

– Началось это задолго до твоего появления на свет. Сперва они помогали мне, пусть хотя бы наталкивая на мысли да задавая вопросы. Теперь только намекают: вот, дескать, такое тоже возможно, а как – изволь догадаться сам. А сегодня даже на намек не расщедрились.

Желая внушить ему, чтоб впредь прекратил опыты над островитянами, однако не зная, как к этому подступиться, я сказал, что видел в действии его взрывчатые пули – уж точно чудесное, великое изобретение.

– Натрий, – пояснил он, повернувшись ко мне лицом и вскинув огромную голову к темному небу. – А ты – полный невежда. Натрий – просто элементарное вещество, порождаемое морем в неисчерпаемом изобилии. По-твоему, будь он не обычной игрушкой, я дал бы его рыбакам? Нет, мое величайшее деяние, причем единственное, – это я сам. Я сам!

– Оглядись вокруг, – шепнул мне доктор Талос. – Неужели не видишь? Все именно так, как он говорит.

– О чем ты? – прошептал я в ответ.

– А замок? А чудовище? А ученый муж? Мне самому только что пришло в голову… Ты ведь наверняка понимаешь: тени важных событий прошлых времен накрывают целые эпохи, и в точности так же ныне, когда солнце клонится к закату, наши тени стремительно тянутся в прошлое, дабы растревожить грезы человечества.

– Ты безумец, – сказал я. – Не в своем уме либо шутишь.

– Не в своем уме? – пророкотал Бальдандерс. – Это ты, ты безумен! Влез в разговор со своими фантазиями о теургии… То-то они, должно быть, смеются сейчас над нами! Смеются и думают, будто все мы – такие же варвары… в том числе я, трудящийся вот уже третью жизнь!

С этим он вытянул вперед руку и разжал кулачище. На сей раз Коготь засиял и у него на ладони. Я потянулся за камнем, но великан внезапно швырнул его вдаль. Как же он вспыхнул во мраке, пронизанном струями ливня! Словно сама ясная Скульд пала с ночного неба…

Поодаль, снизу, раздались вопли озерного люда, ждавшего за стеной. Я никакого сигнала им не подавал – сигналом послужил единственный поступок, кроме, пожалуй, нападения на мою собственную персону, который мог подтолкнуть меня к началу штурма. Не успел отзвучать их вопль, как «Терминус Эст» со свистом покинул ножны. Готовясь к удару, я поднял меч, но прежде чем сумел сблизиться с великаном, доктор Талос, пружиной метнувшись вперед, заступил мне путь. Оружие, поднятое им, дабы отразить удар, я полагал всего-навсего тростью, и, не разорви мое сердце утрата Когтя, расхохотался бы, рассекая ее пополам. Однако клинок меча зазвенел о сталь, и, хотя отбил трость, удар доктор выдержал, а прежде чем мне удалось вновь обрести равновесие, промчавшийся мимо Бальдандерс швырнул меня о парапет.

Увернуться от выпада доктора мне не удалось, но, видимо, плащ цвета сажи ввел его в заблуждение: острие, вскользь зацепив ребра, лязгнуло о камень. В ответ я ударил противника рукоятью меча, и тот, оглушенный, мешком рухнул с ног.

Тем временем Бальдандерс скрылся из виду. Оглядевшись, я понял, что его бесшабашный рывок вел прямиком к двери за моею спиной, а удар он нанес мимоходом, без раздумий – так человек, занятый неким делом, мог бы задуть свечу, прежде чем выйти из комнаты.