Мавры при Филиппе III

– Графиня права! – холодно заметила Аиха. – Сестра и я видели смерть и ближе этого! Вся Испания предала нас проклятию, она же должна служить нам и могилой. Мы не хотим, чтобы оказанное нам гостеприимство повредило нашим благодетельницам. Пойдем, Хуанита, пойдем, и отдадимся в руки палачей!

– Я не позволю! я не позволю! Держите, не пускайте ее! – вскричала Кармен, обращаясь к стоящим на пороге монахиням. – Подайте мне поскорее мое платье, самую богатую мою одежду.

И облекшись в знаки своего достоинства, настоятельница вышла к монастырской двери в сопровождении всего своего причта.

При виде этого сонма девственных затворниц в белых одеждах, смело и торжественно шедших навстречу к неведомой грозе, в рядах буйной толпы вдруг воцарилась на минуту мертвая тишина.

Кармен воспользовалась этим обстоятельством и подошла к решетчатым воротам.

– Что вам нужно? зачем вы пришли? – спросила она.

– Выдайте нам еретичек! – дерзко отвечал один из зачинщиков, стоявший впереди. – Выдайте! Они должны умереть!

То был Хуан Батиста Бальсейро.

– Мы не можем выдать тех, кому оказали гостеприимство, – отвечала Кармен.

– Выдайте, или страшитесь нашего гнева!

– Мы страшимся прогневить только Бога, когда выдадим их.

– Выдайте их или самим вам не миновать смерти! – закричал Бальсейро, с яростью потрясая решетку. – Не то мы разломаем ворота!

Кармен отступила, потом величественно выпрямилась и с необыкновенной твердостью сказала:

– Первый, кто осмелится нарушить наши права и переступит через этот священный порог, будет проклят на земле и на небе!

Толпа с ужасом отхлынула. У решетки остались только Бальсейро и человек десять его товарищей, бандитов.

– Анафема будет на вас! – грозно продолжала Кармен, поднимая руки. – Слышите ли? Анафема!

Народ упал на колени, и многие в страхе удерживали капитана Бальсейру и его товарищей.

– Отойдите! оставьте их, – говорила она. – Слышите, вам грозит вечное проклятие!

– Хорошо же! – вскричал он с досадой. – Мы не переступим через этот священный порог, но найдем средства выпроводить вас иначе! и истребим еретичек.

– Давай! Давай! Давай их сюда! – закричал народ, снова подступая.

Неподалеку от монастыря жил кузнец. Бальсейро со своей шайкой отправился туда, и толпа последовала за ним. Через несколько минут они воротились с горящими головнями, которые побросали на стены и на крыши монастыря. Пожар вспыхнул вдруг в двадцати местах, и сильный, порывистый ветер раздул его так, что нечего было и думать о прекращении.

Великий инквизитор с испуга не знал, что делать, что приказать. Министр Уседа совсем потерял голову. Один Аллиага сохранил присутствие духа. Отчаяние предало ему хладнокровия.

Он приказал всей инквизиционной страже и всем альгвазилам, какие оказались налицо, немедленно отправиться на пожар для сохранения порядка, а тушить приказывал обывателям. Но из них очень немногие решились на это.

– Ваши же собственные дома загорятся! – заметил им Аллиага. – Вы видите, какой сильный ветер. Весь город состоит из деревянного строения. Он может весь сгореть! Если этого хотите дождаться, пожалуй, оставайтесь в бездействии.

И он скрестил руки.

– Пойдемте, ребята! – вскричали пампелунцы и побежали за ведрами.

Аллиага не бежал, а летел. Он остановился тогда только, когда ужасное зрелище представилось его глазам во всем своем блеске.

Молодая настоятельница, увидав, что народ и даже зачинщики буйства, Бальсейро и его товарищи, отошли от ворот, поспешила назад в свою келью, к Аихе.

– Мы спасены! – сказала Кармен. – Они не посмеют ворваться в ограду и оскорбить святыню монастыря, успокойся, сестрица, опасность миновала!

Но скоро багровый свет пожара ударил в окна кельи и открыл истину. Испуганные монахини прибежали умолять настоятельницу, чтобы она не медлила и скорее спасалась сама.

– Бегите! – говорили они. – Теперь еще есть время! Народ пропускает всех принадлежащих к монастырю.

– Так пойдем, сестра, – сказала Кармен Аихе.

– Нет, нет! – кричали монахини, умоляя герцогиню. – Не выходите так! Они не пустят вас! Они бросают в огонь всех ваших женщин!

– В таком случае идите одни. Я остаюсь. У меня есть средство уйти от убийц.

– Каким образом?

– Я подожду, пока эти стены обрушатся на меня.

– И я тоже! – прибавила Кармен.

Ни просьбы Аихи, ни слезы монахинь не могли поколебать решимости молодой настоятельницы.

Пламя свистело, горящие головни и искры с треском сыпались со всех сторон. Толпа зрителей стояла молча, неподвижно, чтобы не потерять из виду ни одного обстоятельства страшного зрелища; каждый уже наперед рассчитывал мгновение, когда келья настоятельницы исчезнет в пламени.

В эту минуту с двух разных сторон два человека, одинаково нежданные и не зная друг о друге, бросились в самый пыл пожара. Судя по шляпе с пером и галуном, одного должно было принять за офицера и знатного барона. Другой же был монах.