Мастер Лабиринта

Фред никогда прежде не говорила «не могу». Ни разу.

Я повернулся к ней всем телом. Бледная, лицо блестит от пота, глаза - огромные чёрные провалы зрачков.

- Давай сюда. - Потянул я её в закуток между жестяными коробками магазинов и помог сесть. Фред отпустила моё предплечье. Её пальцы так и остались скрюченными.

- Я приведу его. Быстро. - Пообещал я.

Фред кивнула.

Я развернулся и побежал навстречу медленной толпе. Меня толкали и пихали, и ругались вслед. Уши горели от грязных слов, а спина ныла от желания поклониться и попросить прощения. И от того, что фабрики работали на полной мощности, конечно. Я не останавливался.

Атхена, пожалуйста, пусть Риттер будет на месте.

Я взлетел по грохочущей железной лестнице и трижды стукнул в дверь, прежде, чем толкнуть её.

Заперто.

Я обернулся, высматривая сверху светлую голову Фредерики. Разглядел. Затарабанил вновь, надеясь, что старик внутри, просто уснул. Прижал ухо к двери, но ни шаркающих шагов, ни храпа не расслышал. За то заметил нарисованную знакомую закорючку на стене, у самого пола.

Стрелка-угорь. Её острие указывало на пустую тумбу для мусора.

Я перевернул её. Под треугольным основанием белел приклеенный конверт. Когда я его оторвал, из конверта выпал медный зеленоватый ключ.

- Извините, - попросил я шёпотом прощения у Риттера и вставил ключ в замок его двери. Ключ провернулся мягко и легко.

В кабинете царил полумрак, пахло медициной и прогорклой старостью.

Я захлопнул и побежал за Фредерикой.

- Запей этим. - Я протянул Фред, свернувшейся на топчане, бутылку с водой.

Она сначала долго пила, затем бросила в рот горсть таблеток, и опять пила.

Я сел за стол Риттера и перечитал записку, нацарапанную на крафт-бумаге. Как и ключ, она лежала в конверте.

Небрежная линия разделяла широкий лист на две колонки. В левой, под заголовком «Дай ей», был список лекарств, которые я нашёл в кабинете, и которые Фред только что проглотила. Антибиотики в основном. В правой колонке - три пункта: 1. Анатолис Г. Кристиан. 2. Неплохо рисуешь. У меня дома. 3. Андреас Лирнов.

Незнакомый корявый почерк, подписи нет, но рука та же, что рисовала все встреченные мной угри-стрелки. Если бы кролик, было бы хоть понятно, куда я падаю. Впрочем, и без подписи ясно, кто автор.

Алик, который торговал собой в квартале Дворца. Которого Саградов считал ясновидящим, и который выдавал себя за меня.

Если бы это был я, что бы я хотел оставить миру после смерти? ...ну, я бы длинное письмо сочинил. Про рисунки - это указание на то, от кого сообщение, и где мои картины, это я уже знаю. Первый пункт... если Алик хотел мести (а я бы хотел), то Анатолис Кристиан - имя того, кто его убил. Но это мне ни о чём не говорит. Как и то, причём здесь мой брат.

- И если бы это был я, - сказал я вполголоса, - я бы сначала поздоровался...

Я перевернул лист. И выронил его. В самом центре было выведено: «Всё идёт правильно, но время заканчивается. Привет, Олег».

- Ох, Атхена...

Атхена, он и правда всё знает. ...Знал. Он знал, что умрёт. Он знал, кто убьёт его. Он видел будущее.

Я растёр руками лицо.

Поднял выпавшую записку. Под «привет» ютились ещё две мелкие строки: «Деньги в столе, купи себе что-нибудь», и «торопись, он скоро придёт».

Машины чинили меня и высасывали из тела энергию. Есть хотелось неимоверно. Но тхены, которые я уже и сам нашёл - те самые, что я отдал Риттеру... вечность назад, кажется, я взять не мог. Достаточно того, что мы без спроса одолжили лекарства.

Внизу записки - вновь стрелка-угорь. На этот раз в окружении разноразмерных рыбок: круглого ската, морского окуня, двух омаров и нестрашного осьминога. Фрагмент из «океанической» мозаики в Помпеях. Алик перерисовал не с репродукции, а с одного из моих детских, полных ошибок, набросков. Я должен был узнать раньше.

- Алик, я ослепну? - Спросил я. Раз он видел всё наперёд из своих Помпей. Вопросы в том числе. - Или это временно? Я... мой брат в порядке?

В записке был ещё один рисунок. Не рисунок, а так... каракули, повторяющиеся и одинаково некрасивые. Два человечка, и один отрубает другому голову. Или перерезает горло. Или один лежит на чем-то круглом, а второй занёс нож. Жуткое неразборчивое пророчество для самого себя.

- Спасибо. - Поблагодарил я на всякий случай. Повернулся к Фредерике: - Если я вызову дефендоров сейчас, ты сможешь подтвердить...?

Фред спала. Закутавшись в драный плед, вздрагивая во сне и разлив недопитую воду. Я убрал бутылку и вновь тронул её лоб. Кажется, лекарства действуют. В любом случае ей нужно в больницу.

Чёрная татуировка, протянулась по шее Фредерики, пересекая ключицы и уходя под топ. Напоминание о том, что стоит ей оступиться, попасть под малейшее подозрение, и её вышвырнут из города.

Если я вызову дефензиву, дадут ли они нам шанс объяснить?

Я поправил плед так, чтобы прикрыть знак отложенного приговора на коже девушки.

Если не дефензиву, то кого? За ворохом бумаг Риттера я нашёл старый кнопочный телефон, и, положив его на колени, сел в кресло врача. Руки опять дрожали.