Мастер-класс

Как Джуди могла разом потерять столько очков? Объясни мне, Эл.

Полагаю, вам теперь будет гораздо легче попасть в высшие два процента. Что ж, желаю удачи.

А через пару дней после этого Джолин Фокс нагло пускала мне дым в лицо, называла Малколма вонючей задницей и все никак не могла понять, как случилось, что ее девочка в мгновение ока пала так низко, что ее сразу перевели из серебряной школы в желтую.

Стряхнув с себя воспоминания, я снова вернулась в столовую и прислушалась к разговору Джуди Грин и Сабрины Фокс, хотя больше всего мне хотелось наглухо заткнуть себе уши. Было ли мне что-нибудь известно заранее? Нет, ничего мне известно не было.

А когда я, пробираясь между столиками, прошла совсем близко от Джуди, она подняла голову, пристально посмотрела мне в глаза и прошипела:

— Тебе бы следовало лучше учить историю, сука. Неужели ты не знаешь, что история повторяется?

— Что ты сказала?

— Ты меня слышала!

Сабрина, пытаясь спасти положение, пробормотала, что Джуди немного не в себе.

— Она просит прощения, правда-правда, — лепетала Сабрина, хотя Джуди, похоже, не имела ни малейшего намерения это делать. Однако она все же покорилась Сабрине, и та, взяв ее за руку, оттащила к дальнему концу длинного стола.

И вдруг та же самая женщина, что вчера вечером в гостиной вылила на меня целый ушат помоев, окликнула Джуди и посоветовала ей:

— Ты скажи, скажи ей все, детка! — А потом, повернувшись ко мне, она с самой невинной улыбкой прошипела сквозь зубы: — Даже не вздумай кому-нибудь донести, сука. Мы все поклянемся, что ничего не слышали. А теперь лопай и наслаждайся! Приятного аппетита!

За ланчем, пока я с тревогой думала, как быть с Фредди, и размышляла о том, все ли вокруг считают меня сукой, Руби Джо высказывала свою точку зрения на деятельность компании «Достойная семья». Возмущенно пожимая плечами, она говорила:

— Да они нас, жителей гор, терпеть не могут! Как ни смешно, но раньше, еще до моего рождения, компания «ДС» — а у нас именно так ее все называли — имела в нашем штате весьма сильные позиции. Правда, тогда они еще никаких Q-тестов никому не делали. Тогда их, похоже, куда больше заботило, как бы власть в нашем городе не захватили итальянцы. Или геи. Или еще кто-нибудь, у кого кровь нечистая. В общем, представители ненавистного им «белого мусора». — Она так нервно размахивала вилкой, что из тарелки вываливались куски еды. — И, между прочим, ее позиции и сейчас достаточно прочны. Хотя большинству попросту насрать, умный ты или дурак, достойная у тебя семья или нет.

— Большинству? — переспросила я.

— Ну да, большинству представителей «ДС». Да разве ты сама не знаешь?

— Нет. Не знаю. — В самом начале шваль из «Достойной семьи» как раз очень даже интересовалась умниками и умницами. Теми, разумеется, интеллект которых вписывался в рамки показателей IQ. Хотя стоило мне вспомнить мои сегодняшние уроки, и я начинала сомневаться, а действительно ли их так уж интересуют показатели умственного развития детей.

Некоторое время Руби Джо недоверчиво на меня смотрела, потом все же решила, что меня следует просветить, и принялась объяснять:

— Ну, смотри, Эл. По-моему, большинство людей хотят быть умнее, чем их соседи, хотят, чтобы у них рождались исключительно маленькие Эйнштейны, а у их дочерей в качестве бойфренда тоже был кто-нибудь не хуже Эйнштейна и у каждого их сына жена тоже была натуральной Эйнштейнихой. То есть чтобы все в их семье было самого высшего качества. В общем, это даже неплохо. Я маленьких Эйнштейнов имею в виду, — засмеялась Руби Джо. — Да только это далеко не все. А ты думаешь, Эл, почему я из нашего дерьмового городишки уехала? Может, считаешь, что я большой город покорить мечтала? Да ничего подобного! Я эти большие города просто ненавижу. Была б моя воля, я б никогда в жизни из родного дома не уехала; ездила бы себе на велосипеде, ходила яблоки собирать, да, в общем, отлично прожила бы.

— Но ты почему-то все же решила уехать? — сказала я.

— Так ведь в тех краях таких, как я, не больно-то привечают. Честно сказать, попросту недолюбливают.

Уже не впервые Руби Джо поправляла себя, и мне все хотелось сказать ей, чтобы она на этот счет особо не беспокоилась, но я так ничего и не сказала. Я все думала, как это Руби Джо Прюитт, такая живая, такая умница, могла в своем родном городе настолько кому-то не нравиться, что ей пришлось уехать? Мало того: бежать.

Она наклонилась ко мне совсем близко, как школьница, готовая рассказать подружке о своей тайной любви к капитану футбольной команды, и тихо сказала:

— Понимаешь, дело в том, что парни мне не очень-то нравятся.

— Ну и что? Значит, тебе нравятся девушки? Так в этом ничего нового нет, — пожала плечами я.

Руби Джо горестно усмехнулась — пожалуй, эта усмешка была больше похожа на трещину, — и покачала головой.