Мастер-класс

Без четверти семь раздался звон колокола, сигнализировавший об окончании ужина. Дружно, точно на уроке хореографии, дети отодвинули свои скамьи, встали и повернулись лицом к дверям. Никакой болтовни, никаких девчачьих ссор шепотом, никаких дурацких мальчишеских шуток — тишина и порядок. Дети моментально собрались в две — строго по гендерному принципу — шеренги, и мне на мгновение стало интересно: а куда миссис Андервуд помещает детей-транссексуалов, бисексуалов или тех, кто вообще не подходит под определение «он» или «она»? Как она решает подобные вопросы?

Скорее всего, никак.

Когда Фредди проходила в дверь вместе со своей группой, я заметила у нее на руке почти у самого плеча пурпурную повязку. Ничего такого среди ее вещей я припомнить не могла, хотя именно я укладывала ей чемодан в понедельник утром; и потом, Фредди никогда не была фанаткой пурпурного цвета. Это любимый цвет Энн; Фредди предпочитает зеленые и синие оттенки.

На учениках, как оказалось, были и другие повязки — желтые, красные и синие. Прямо-таки целая радуга. Мальчики и девочки парами чинно проследовали за парой весьма достойных матрон в коридор. Я обратила внимание, что у обеих девочек, что сидели рядом с Фредди, повязки были синие. Ко мне подкатил на инвалидном кресле какой-то маленький мальчик — если б он встал, то вряд ли оказался бы выше Фредди ростом. Оказывается, это его инвалидное кресло было спрятано за нашим столом. У этого мальчика было вообще две повязки: пурпурная и темно-синяя. Девичью шеренгу замыкала высокая стройная девушка лет шестнадцати-семнадцати на вид, но с уже заметным животиком. У нее единственной повязка на рукаве была ярко-красная.

— На что это ты смотришь? — спросил Алекс, заметив мой пристальный взгляд.

Руби Джо тут же довольно сильно пнула меня под столом в лодыжку.

— Да так, ни на что. Просто смотрю на детей, — ответила я, оттолкнув свой поднос как можно дальше от себя. Кукуруза была вполне съедобной, но даже ее у меня на тарелке все-таки осталось довольно много. Судя по тому, что я видела из окна автобуса, в нашем рационе в ближайшее время преобладать будет именно кукуруза.

Я как раз собиралась что-то сказать Руби Джо, когда вдруг заметила, что в обеденном зале происходит нечто странное.

Эту странность, впрочем, мне следовало бы заметить сразу, как только я сюда вошла. Дело в том, что все присутствовавшие в столовой очень старались не смотреть в нашу сторону. Они так сильно старались, что в итоге получалось наоборот.

И смотрели они все только на меня.

Глава сорок четвертая

Миллион вопросов готов был сорваться у меня с языка, но первое, что я спросила у Руби Джо, когда мы наконец вышли из столовой и двинулись по тропинке в свой корпус: часто ли она пользуется косметикой? До меня вдруг дошло, что она, притащив с собой косметичку размером с небольшой чемодан, особой любви к макияжу не питает. Во всяком случае, я не видела, чтобы она хоть раз эту косметичку открыла.

— По-моему, ты вовсе не из числа нарисованных красавиц, — сказала я.

— Ах, вот ты о чем, — усмехнулась она. — Когда домой придем, я тебе все покажу. Если хочешь, конечно.

Я очень этого хотела. И чувствовала, что мне еще не раз придется интересоваться косметическими запасами Руби Джо, потому что Алекс после обеда ходил за мной как тень, бросая на меня эти свои «особые» взгляды. Похоже, для него не имело никакого значения, что одета я теперь в какой-то серый мешок; он не раз видел меня и в коротких платьях, и даже в юбочках для тенниса, а память у него наверняка отличная. Интересно, думала я, сообщит ли он Малколму, кого он встретил среди новых преподавателей школы № 46? А может — что было бы, пожалуй, еще хуже, — утаит эту информацию, надеясь, что это сыграет ему на руку? Трудно сказать, что сильней меня беспокоило.

Алекс, проводив нас, попрощался и, пройдя через общую гостиную, исчез где-то в дальнем конце коридора. Народу в гостиной к этому времени собралось не много; облаченные в серое мужчины и женщины присаживались на отвратительные комковатые диваны и кресла, но разговаривали в основном шепотом; вполголоса они осмелились говорить лишь после ухода Алекса.

Выбрав какую-то женщину примерно моего возраста, я спросила, не знает ли она, как долго Алекс Картмилл планирует здесь оставаться.

— Не знаю. — Она удивленно пожала плечами. — Он ведь только вчера вечером приехал. Вроде бы для создания какой-то клиники. Однако у меня встречный вопрос: что вы-то здесь делаете? Вы ведь жена того самого, который с этой Синклер работает, верно?

— Да, это я. Виновна по ассоциации. — Пожалуй, я сказала это чересчур громко.

Но женщина не засмеялась и даже не улыбнулась.