Мастер-класс

Через две недели после того, как была введена новая система ID-карт, я сидела в кафетерии все с той же старой компанией — Малколм, Рой, Кэндис и другие. В школе все мы по-прежнему считались париями, но такими париями, которых первыми обслуживают в школьном кафетерии, которые имеют скидку в книжном магазине и получают бесплатные билеты на футбольные матчи. Не то чтобы кто-то из нас всерьез интересовался футболом, но на стадион мы по пятницам все равно ходили. Мы непременно старались приехать туда на машине — разумеется, позаимствованной у кого-то из родителей, — и набивались в нее как сельди в бочку, а потом с гордостью предъявляли у ворот свои золотые карточки. Ей-богу, эти усилия стоили того, чтобы увидеть зависть на лицах тех ребят, которым приходилось стоять в очереди «белокарточников» и расплачиваться за билеты на матч собственными карманными деньгами.

Я перестала скупать последние из оставшихся на стойке салатов — все равно они Марджи Миллер уже не достались бы, а возможности выбирать первой она больше не имела, и этого мне было вполне достаточно.

— А вот и она, — сказал Малколм, — наша маленькая Мисс Безмозглая.

Он сказал это сценическим шепотом, чтобы его смогли услышать все, кто сидит за ближайшими столами. Марджи вспыхнула, тряхнула головой, резко отодвинула стул и с грозным видом направилась к нам.

И в эту минуту мне вдруг стало ее жаль; не знаю почему. Возможно, я всегда была в школе той самой «странной девочкой»; а может, мне просто показалось, что Малколму вовсе не обязательно так гнусно себя вести. Ведь сама Марджи Миллер никогда никаких гнусных поступков по отношению ко мне не совершала, разве что держалась в моем присутствии так, словно меня на свете не существует.

— Видела твою фамилию в газете, Елена, — сказала она мне, и я похолодела.

Статья в газете была затеей Малколма. Он что-то такое сказал насчет того, что свои заслуги нужно признавать, и я позволила репортеру взять у меня интервью, хоть и отвечала на ее вопросы односложно и незамысловато, не особенно стремясь поделиться деталями своей спонтанной идеи о карточках на основе успеваемости, разных очередях в столовую и бесплатных билетах на футбольные матчи.

В общем, мне стало немного стыдно, и я чуть было не начала извиняться перед Марджи прямо на глазах у всех. И тут она прямо-таки убила меня, сказав:

— А знаешь, что я думаю насчет твоей глупой идеи?

После этих слов мне и впрямь стало холодно, хотя лицо мое пылало от смущения. А Марджи, которая только что деликатными глоточками пила из бутылки сок, вдруг стала поливать этим соком меня. Большую его часть, правда, впитали мои волосы, но липкая жидкость продолжала стекать на белую блузку, «украшая» ее отвратительными полосами, и в итоге я с головы до ног оказалась перепачкана этим чертовым соком.

— Ну вот, — удовлетворенно сказала Марджи, — теперь ты похожа на апельсиновое мороженое, хотя на самом деле ты просто вонючая Kraut![51] — И она с гордо поднятой головой вернулась за свой стол, а весь кафетерий буквально взорвался от смеха.

Меня и раньше обзывали в школе по-всякому. В начальной школе Четырехглазой. В средней — Мисс Всезнайка. А на уроках физкультуры — неизменно Фишер Четыре Балла. Но все эти прозвища, по крайней мере, имели под собой какое-то основание. Но Kraut? Такого мне пока еще слышать не доводилось, и это прозвище ужалило меня как-то особенно больно прежде всего потому, что это была неправда, ведь и мои родители, и я сама были американцами.

В туалете я сняла с себя покрытую желтыми потеками блузку и надела майку от физкультурной формы, а переодевшись, сразу подумала: до чего же я ненавижу эту Марджи Миллер и всех ее глупых заносчивых приятелей! И я решила, что ни за что не хочу быть такой, как они, и никогда такой не буду.

Итог: Марджи Миллер три дня было запрещено посещать занятия, и все эти дни она просидела в библиотеке, в кабинете для индивидуальных занятий, полируя ногти; а я получила новое прозвище, от которого так и не смогла избавиться, пока уже в выпускном классе родители не перевели меня в другую школу, частную, в целом часе езды от дома. А в старой школе дошло до того, что я перестала покупать в кафетерии что бы то ни было, лишь бы не стоять в очереди избранных обладателей золотых и зеленых карт. Я также придумывала всевозможные предлоги, чтобы избежать посещения футбольных матчей, танцев и всех прочих мероприятий, на которых обладатели золотых карт неизменно особо выделялись.