Мастер и Маргарита

уважаем ваши большие знания, но сами по этому вопросу придерживаемся другой точки зрения.	but on this question we hold to a different point of view.'
- А не надо никаких точек зрения! -ответил странный профессор, - просто он существовал, и больше ничего.	'There's no need for any points of view,' the strange professor replied, 'he simply existed, that's all.'
- Но требуется же какое-нибудь доказательство... - начал Берлиоз.	'But there's need for some proof. . .' Berlioz began.
- И доказательств никаких не требуется, -ответил профессор и заговорил негромко, причем его акцент почему-то пропал: - Все просто: в белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана...	"There's no need for any proofs,' replied the professor, and he began to speak softly, while his accent for some reason disappeared: 'It's all very simple: In a white cloak with blood-red lining, with the shuffling gait of a cavalryman, early in the morning of the fourteenth day of the spring month of Nisan . . ,'[27]
Глава 2. Понтий Пилат	CHAPTER 2. Pontius Pilate
В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат.	In a white cloak with blood-red lining, with the shuffling gait of a cavalryman, early in the morning of the fourteenth day of the spring month of Nisan, there came out to the covered colonnade between the two wings of the palace of Herod the Great' the procurator of Judea,[2] Pontius Pilate.[3]
Более всего на свете прокуратор ненавидел запах розового масла, и все теперь предвещало нехороший день, так как запах этот начал преследовать прокуратора с рассвета.	More than anything in the world the procurator hated the smell of rose oil, and now everything foreboded a bad day, because this smell had been pursuing the procurator since dawn.
Прокуратору казалось, что розовый запах источают кипарисы и пальмы в саду, что к запаху кожи и пота от конвоя примешивается проклятая розовая струя.	It seemed to the procurator that a rosy smell exuded from the cypresses and palms in the garden, that the smell of leather trappings and sweat from the convoy was mingled with the cursed rosy flux.
От флигелей в тылу дворца, где расположилась пришедшая с прокуратором в Ершалаим первая когорта двенадцатого молниеносного легиона, заносило дымком в колоннаду через верхнюю площадку сада, и к горьковатому дыму, свидетельствовавшему о том, что кашевары в кентуриях начали готовить обед, примешивался все тот же жирный розовый дух.	From the outbuildings at the back of the palace, where the first cohort of the Twelfth Lightning legion,[4] which had come to Yershalaim[5 ]with the procurator, was quartered, a whiff of smoke reached the colonnade across the upper terrace of the palace, and this slightly acrid smoke, which testified that the centuries' mess cooks had begun to prepare dinner, was mingled with the same thick rosy scent.