Маска одержимости

— Что… что происходит? — воскликнула Карли Бет дрожащим шепотом.

— Ты пробудила их всех! — воскликнул мужчина, и на лице его был написан не меньший ужас, чем у нее.

— Но… но…

— Беги! — закричал он, грубо толкнув ее к выходу. — Беги!

26

Карли Бет замешкалась. Она обернулась и бросила взгляд на шевелящиеся головы на полках.

Темные губы жадно причмокивали. Щелкали кривые клыки. Вывернутые и сплющенные носы, не похожие на человеческие, подергивались, с шумом втягивая воздух.

Головы — два длинных ряда — на глазах оживали.

А глаза — и какие глаза! — налитые кровью, выпученные, зеленые, тошнотворно желтые, горящие красным огнем, вывалившиеся из орбит и держащиеся на ниточке, — все неотрывно смотрели на нее, Карли Бет!

— Беги! Ты их разбудила! — дрожащим от страха голосом закричал хозяин магазинчика. — Беги! Убирайся отсюда!

Карли Бет хотела бежать, но ноги не слушались ее. Колени дрожали, ноги сделались ватными. Тело налилось свинцовой тяжестью, будто она вдруг стала весить целую тонну.

— Беги! Беги! — неистово кричал хозяин. Но она не могла отвести глаз от пульсирующих, колышущихся голов.

Как завороженная, оцепенев от ужаса, она смотрела и смотрела, не в силах двинуться с места. А головы снялись с места и полетели.

— Беги! Скорее! Беги, не медля! — Голос хозяина магазинчика доносился откуда-то издалека.

Головы начали хором бормотать что-то невразумительное, заглушая крики мужчины. Они бормотали все возбужденнее, выдавливая из себя утробные бессмысленные звуки, как хор лягушек.

Карли Бет все стояла и стояла, а они поднимались все выше и выше.

— Беги! Беги!

Да.

Она повернулась.

Она заставила себя сделать шаг вперед.

И, почувствовав внезапный прилив сил, со всех ног бросилась к выходу.

Она пробежала неосвещенное главное помещение магазинчика, вцепилась в ручку двери, повернула ее, распахнула дверь и выскочила на улицу.

Через мгновение она уже мчалась по тротуару во мраке. Топот ее ног далеко разносился в ночной тишине. Ледяной ветер жестоко хлестал ее разгоряченное лицо.

Ее разгоряченное зеленое лицо.

Ее чудовищное лицо.

Чудовищное лицо, от которого она не могла избавиться.

Она пересекла улицу и продолжала бежать.

Что это за звук? Что за странный, булькающий звук? Кто это нагоняет ее, что-то бессвязно бормоча? Кто несется за ней по пятам?

— Боже мой! — вскрикнула она, оглянувшись.

За ней неслись жуткие головы.

Парад упырей.

Они летели сплошной цепочкой — целая эскадрилья ропщущих, бормочущих голов. Глаза у всех горели, как фары автомобилей, и все они смотрели на нее, Карли Бет.

Обезумев от страха, она споткнулась о бордюр тротуара. Вытянув руки, она пыталась удержаться на ногах. Ноги подкосились, но она усилием воли удержалась и все-таки не упала, а побежала дальше.

Сгибаясь под порывами встречного ветра, она мчалась мимо темных домов и пустырей.

Должно быть, уже поздно, подумала она. Должно быть, очень поздно.

Слишком поздно.

Эти слова вспыхнули в сознании.

Слишком поздно для меня.

Жуткие головы летели за ней, мерцая в темноте. Они догоняли ее. Они все ближе. Их невразумительное звериное ворчание становилось все громче и громче, пока не окружило ее со всех сторон.

Ветер все сильнее бил в грудь, толкая ее назад, словно и он был в сговоре с этой нечистью.

Гудящие головы все приближались.

Это бег в ночном кошмаре, подумалось ей.

Так можно бежать вечность.

Слишком поздно. Слишком поздно для меня.

Но так ли это?

Где-то в глубине парализованного кошмаром сознания всплыла мысль. Карли Бет бежала, молотя руками по воздуху, словно пытаясь схватиться за соломинку надежды.

Символ любви.

Сквозь ропот догоняющих монстров она явственно услышала слова владельца магазинчика.

Символ любви.

Вот, что может освободить ее от этой жуткой головы чудовища, ставшей ее собственной.

Может, это остановило бы и весь этот сонм ропщущих, преследующих ее по пятам голов? И отправило бы Нелюбых туда, откуда они явились?

Ловя ртом холодный воздух, Карли Бет повернула за угол и, не снижая скорости, понеслась дальше. Оглянувшись, она увидела, что ее гудящие преследователи тоже свернули за угол.

Раньше ей было все равно, куда бежать. Она слишком была напугана.

Теперь же у Карли Бет появилась идея. Отчаянная идея.

И надо было добежать до места прежде, чем свирепая свора догонит ее.

У нее есть символ любви.

Это ее голова. Гипсовая голова, которую ее мама вылепила для нее.

Карли Бет вспомнила, как спросила маму, зачем та вылепила эту голову. «Потому что я люблю тебя», ответила тогда мама. Так, может, это и спасет ее? Может, голова из гипса избавит ее от этого кошмара?

Но где же она?

Карли Бет выбросила ее. Она швырнула мамин подарок за живую изгородь. Она оставила его валяться где-то в чужом дворе и…

И сейчас она как раз оказалась в том самом квартале.

Она узнала улицу. Она узнала дома на ней.

Здесь она встретилась с Чаком и Стивом. Отсюда они в панике бежали.

Но где тот дом? Где та живая изгородь? Та лужайка?

Она рыскала глазами вокруг.