Марсиане

Еще одна двойственность: две половины дня – до полудня и после. Первая солнечная и теплая – утренний лед и каменный душ в Овраге, хорошее время, чтобы подсушить спальные мешки и носки. Но затем проходит полдень, и солнце исчезает за скалой. После этого еще около часа задерживается странный полусвет темных зеркал, но вскоре исчезают и они. Тогда воздух становится кусачим, голые руки легко обморозить, а освещение кажется и вовсе жутковатым – мир погружается в тень. Вода на скальной поверхности замерзает, и камни валятся вниз – наступает еще один период, когда они то и дело со свистом летят в пропасть. Все воздают хвалу своим шлемам и горбятся, вновь и вновь задумываясь надеть наплечники. В такой холод уже никто не вспоминает приятное утреннее тепло, и кажется, будто весь подъем так и пройдет в тени.

Когда Четвертый лагерь наконец установлен, они предпринимают несколько разведывательных вылазок через то, что Ганс прозвал Яшмовым поясом.

– Похоже ведь на яшму, видите?

Он указывает на тусклую породу, а затем отрезает от нее кусок лазерной пилой, и под ней становится видно гладкую бурую поверхность с маленькими круглыми вкраплениями разных цветов – желтого, зеленого, красного, белого.

– Похоже на лишайник, – замечает Роджер. – Только окаменевший.

– Да яшма это! То, что она оказалась внутри этого базальта, подразумевает наличие метаморфической жижи – лава частично расплавила породу в устье над магматической камерой, а потом выбросила ее кверху.

Таким образом, это был Яшмовый пояс, и он представлял проблему. Из-за того, что он слишком отвесный – по сути, практически вертикальный, – неясно было, как его преодолеть.

– По крайней мере, порода твердая, – довольно замечает Дугал.

Затем как-то днем Артур и Мари возвращаются из долгого перехода вправо и вверх. Торопясь в лагерь, они улыбаются до ушей.

– Там выступ, – сообщает Артур. – Идеальный. Даже не верится. Где-то полметра шириной и тянется вокруг этого вала пару сотен метров, прямо как чертов тротуар! Мы просто прошли по нему за поворот! А сверху и снизу – абсолютно вертикальная поверхность, и это я еще молчу, какой оттуда вид!

В этот раз Роджер находит восторг Артура полностью уместным. Спасительный выступ, как Артур его называет («На Хаф-Доум [33] в Йосемити тоже такой есть»), представляет собой горизонтальный зазор в поверхности скалы и в практическом смысле – плоскую плиту, достаточно широкую, чтобы по ней пройти. Роджер останавливается в середине этого выступа, чтобы осмотреться. Вверху – скала и небо. Внизу – небольшие завалы, которые, кажется, находятся прямо под ними, но Роджер не намерен слишком высовываться за край, чтобы узнать, что там. Вид и вправду поразительный.

– Вы с Мари прошли здесь без веревок? – спрашивает он.

– О, он и впрямь широкий, – отвечает Артур. – Разве нет? Там, где он немного сужается, мне пришлось ползти, но в целом и так нормально. Мари вообще всю дорогу спокойно прошла.

– Не сомневаюсь.

Роджер качает головой, довольный тем, что пристегнут к веревке, зафиксированной над выступом примерно на высоте груди. Благодаря ей он может как следует оценить этот странный выступ – идеальную пешеходную дорожку в совершенно вертикальном мире. Справа от него – крепкая, бугристая стена, а под ногами – гладкая поверхность, под которой – лишь пустое пространство.

Вертикальность. Осознайте ее. Балкон на верхнем этаже высотного здания даст лишь слабое представление о ней – прочувствуйте ее. Находясь на скале вроде этой, не чувствуешь, будто под тобой что-то есть, – не то что в каком-либо здании. Под вами – лишь дуновение воздуха. Справа – грозная черная стена, делящая небо пополам. Земля, воздух; твердое сейчас, воздушное в вечности; стена из базальта, море газов. Еще одна двойственность: подниматься – значит жить в самой символической из плоскостей бытия и в самой физической – в одно и то же время. И это тоже ценно для скалолаза.

На дальнем конце Спасительного выступа оказывается система трещин, проходящая сквозь Яшмовый пояс, – будто узкая миниатюрная и заполненная льдом копия Большого оврага. Подъем возобновляется, и трещины ведут к основанию заполненной льдом полуворонке, разделяющей Яшмовый пояс еще дальше. Дно воронки имеет наклон как раз достаточный, чтобы разбить там Пятый лагерь, который становится пока самым тесным в этой экспедиции. Спасительный выступ делает использование лебедки между Четвертым и Пятым лагерями невозможным, и каждому приходится совершить по десять-двенадцать ходок между лагерями. И всякий раз, когда Роджер проходит по выступу, его восторг неизменно возвращается вновь.

Пока все переносят вещи и происходит разборка Второго и Третьего лагерей, Артур и Мари начинают прокладывать путь наверх. Роджер поднимается со Стефаном, чтобы пополнить их запасы веревки и кислорода. Подъем выдается «смешанным» – наполовину по скале, наполовину по черному льду, покрытому грязным жестким снегом. Неудобная штука. Глядя на некоторые питчи, Роджер и Ганс тяжело вздыхают и изумленно переглядываются.

– Наверное, Мари прокладывала.

– Ну не знаю, Артур тоже хорош.