Марсиане

Наконец-то он ведет. Перед ним больше нет перил – лишь грубая поверхность Оврага, теперь она кажется более отвесной, чем прежде. Роджер выбирает правую стену и забирается на округлый бугорок. Стена осыпается – шишковатая андезитовая поверхность, она черная, но в резком утреннем свете выглядит красновато-серой. Торцевая стена Оврага более гладкая, слоистая, местами покрытая горизонтальными трещинами. На стыке торцевой стены с боковой трещины становятся немного шире, но порой оказываются идеальными точками опоры. Используя их вместе с многочисленными бугорками, Роджер вполне может подняться. В нескольких метрах над Стефаном он останавливается, чтобы забить крюк в надежную на вид трещину. Снимать крюк с ременного стропа, как оказывается, довольно неудобно. Когда он наконец забит, Роджер вставляет в кольцо веревку и продевает ее. Держится вроде бы крепко. Он забирается выше. Теперь он широко ставит ноги – одну в щель, другую на бугор, – а руками ощупывает породу в трещине над головой. Затем еще выше – теперь обе ноги стоят на бугре в месте соединения стен, а левая рука вытягивается вдоль торцевой стены, чтобы ухватиться за небольшой выступ. Воздух царапает горло, пальцы мерзнут и ноют от напряжения. Овраг становится шире и мельче, стык стен превращается в отдельный узкий скат. Уже четвертый крюк на месте, звон молотка разливается в утреннем воздухе. Встает новая проблема: на поверхности этого ската не оказывается пригодных трещин, и Роджеру приходится натягивать переправу до середины Оврага, чтобы найти лучший путь там. Если он сейчас сорвется, то будет болтаться у боковой стены, как маятник. А ведь он находится в зоне камнепада. Он вбивает крюк в левую стену. Проблема решена. Ему нравится, как быстро в скалолазании решаются проблемы, хотя в эту минуту особой радости от этого он не ощущает. Быстрый взгляд вниз: Стефан достаточно далеко и прямо под ним! Так, назад к текущим задачам. Хороший выступ, как раз в ширину подошвы, можно передохнуть. Он останавливается, переводит дух. Стефан дергает его за веревку: она кончилась.

«Хорошо проложил», – думает Роджер, проводя взглядом по крутому склону Оврага вдоль зеленой веревки, тянущейся от крюка к крюку. Может, лучше пересечь Овраг справа налево? Скрытое шлемом лицо Стефана вызывает что-то в памяти. Роджер вбивает три крюка и закрепляет линию.

– Поднимайся! – кричит он.

Пальцы рук и икры ног устали. На выступе хватает места, только чтобы сидеть. Перед ним – огромный мир под ярко-розовым утренним небом. Роджер всасывает воздух и осторожно закрепляет конец веревки Стефана. Следующий питч предстоит прокладывать ему, а у Роджера будет время посидеть на этом выступе и прочувствовать свое безграничное одиночество в этой вертикальной пустоши.

– Ах! – восклицает он.

Взобраться бы до самого верха и прочь из этого мира…

Вот она, сильнейшая из всех двойственностей: взбираться по скале, сосредоточив все внимание на породе в метре-двух над собой, осматривая каждую ее трещинку и неровность. Порода здесь не самая подходящая для скалолазания, зато уклон Оврага теперь составляет около семидесяти градусов, поэтому технически не так уж сложно подниматься. Важно чувствовать скалу достаточно хорошо, чтобы находить только хорошие хватки и трещины – и распознавать ложные. На прокладываемые перила последуют значительные нагрузки, и, хотя веревки наверняка вскоре соберут, крюки должны остаться. Таким образом, нужно видеть и скалу, и мир под ней.

Роджер находит уступ и присаживается на него отдохнуть. Поворачивается к пропасти и видит перед собой необъятный купол Фарсиды. Эта выпуклость на поверхности планеты размерами сопоставима с целым материком. Центральная ее часть возвышается над нулевой отметкой на одиннадцать километров, и с северо-востока к юго-западу по ее высочайшему плато стоят в ряд три великих вулкана. Гора Олимп обозначает собой северо-западный край купола, практически подступая к соседней равнине – Амазонии. Сейчас, не одолев еще и половину олимпийского уступа, Роджер видит все три вершины вулканов, выпячивающихся над юго-восточным горизонтом, давая представление о масштабах самой планеты. В этот момент он видит примерно восемнадцатую часть Марса.

К середине дня Роджер и Стефан проложили все триста метров своей веревки и, довольные собой, вернулись в Третий лагерь. Но уже следующим утром на зеркальном рассвете они торопливо поднимаются по готовым перилам и начинают прокладывать новый путь. В конце своего третьего питча Роджер находит хорошее место для лагеря – некий хребет, примыкающий к правой стороне Большого оврага, внезапно заканчивается плоской вершиной, вполне перспективной на вид. Они повозились с короткой переправой, чтобы забраться на эту вершину, и теперь дожидаются дневного совещания по радио. Айлин подтверждает, что хребет находится на подходящем расстоянии от Третьего лагеря, а значит, они действительно на месте Четвертого лагеря.

– Все, Овраг уже скоро заканчивается, – говорит Айлин.