Маршал Тухачевский. Мозаика разбитого зеркала

Наши большие и надежные части, составленные большей частью из дезертиров, плохо вооруженные, оказывали слабое сопротивление повстанцам; разбегались при малейшем натиске, отдавая оружие в руки противника. Восставшие вооружились за счет разоруженных наших отрядов. Понимая, что так больше бороться нельзя, местная власть требует себе поддержки в виде кавалерии и батальонов пехоты из Москвы (от ВЧК) и от губчека Саратовской и Тульской. Местные власти метались во все стороны, но подкрепления все-таки шли туго. Из Москвы вскоре присылается батальон, но этот батальон только что три дня тому назад сформирован из рязанских дезертиров; командный состав не ручался за боеспособность этого батальона, но батальон, несмотря на все это, был направлен в районы восстания. Планы операций, основанные на окружении противника, вследствие недостаточного количества кавалерии не приводили ни к чему, так как пехота не могла угнаться по своей неподвижности за весьма подвижными и неуловимыми бандами. Действия частей происходили вслепую, так как разведка поставлена из рук вон плохо; агентурная разведка Тамбовской губчека была ненадежной, войсковая разведка не давала результатов, с одной стороны, вследствие плохой тактической подготовки частей и недостатка кавалерии, с другой – ввиду того, что вообще войсковая разведка не может дать существенных сведений в партизанской войне. Причины последующего стихийного развития восстания нужно искать в преступной тактике, усвоенной нашим командованием. Осенью 20-го года всему крестьянству Тамбовской губернии была объявлена война. Действующим отрядам сплошь и рядом давались задачи занять тот или иной пункт (село, деревня), произвести полную фуражировку, не оставляя «ни одной овцы, ни одной курицы в данном пункте, после производства фуражировки данный пункт сжечь». Нашим частям не дается решительных задач, вроде: разбить, уничтожить банду, а лишь второстепенные задачи: занять пункт, произвести фуражировку. Наши части в результате этого больше занимались очисткой деревни от всего живого и мертвого инвентаря, чем очисткой от банд и их уничтожением. Здесь не разбираются, кто прав, кто виноват, все крестьянство сваливается в одну кучу и объявляется бандитским. Преданная нам и лояльная нам часть крестьянства после произведенной «фуражировки» (грабежа), в результате которой они лишились всего инвентаря и жилища (так как оно сожжено), находится в безвыходном положении.

Для него нет выхода, как только идти и пополнить банду, чтобы жестоко отомстить за свое добро, нажитое столь тяжелым трудом. Целые деревни боялись нашего «красного террора», погрузив свой скарб, женщин и детей, уезжают и скрываются в лесах. В результате подобной «ликвидации» через месяц банды растут, как грибы, и общая численность восставших достигает десятков тысяч человек. Действия командования напоминают поступки потерявшего голову человека, который, видя пожар своего дома, начал бы заливать его керосином. В этот первоначальный период было сделано много ошибок; действия наших частей не только не ликвидировали бандитизм, а наоборот, укрепили его, дали толчок широкому развитию. Восставшие сумели организоваться, отлить свою вооруженную силу в правильные организационные формы, насадить свой политический правопорядок.