Марка страны Гонделупы

Красный переплетик снова появился из глубины кармана, и оба мальчика немедленно углубились в созерцание марок, причем они капельку посторонились, чтобы и Петрику было видно. Хотя шею ему приходилось вытягивать по-гусиному, но Петрик это делал с необычайным удовольствием.

До конца большой переменки очарованный Петрик не отходил от своих новых знакомых. Особенное восхищение вызывал у него Лева Михайлов. Так звали курчавого мальчика, как видно большого знатока марочных дел.

Тем временем Кирилка и Опанас поджидали Петрика в нижнем коридоре и не могли понять, что с ним случилось и куда он мог пропасть…

Глава десятая. Коллекция Левы Михайлова

Лева Михайлов был из третьего класса «Б». Он собирал марки уже больше года. А прежде эта коллекция принадлежала его старшему брату Виктору. Неудивительно, что в Левином альбоме было около двух с половиной тысяч марок ста сорока пяти разных стран и колоний. Левина коллекция славилась по всей школе, а сам Лева пользовался уважением даже у мальчиков пятого класса.

Можно себе представить счастье Петрика, когда через несколько дней после знакомства Лева Михайлов из третьего класса «Б» сам подошел к нему и сказал, что если Петрик хочет, он может показать ему свой марочный альбом и даже, конечно если Петрик хочет, притти с этим марочным альбомом к Петрику прямо на дом.

Конечно, Петрик хотел. И как он мог не хотеть? Ушки у него ярко зарделись, и он бросил на Кирилку и Опанаса взгляд, полный превосходства.

— Зафорсил! — весьма недовольно сказал Опанас и отошел в сторону.

Кирилка же только вздохнул.

Весь тот день Петрик ходил за Левой Михайловым положительно по пятам. Он заглядывал ему в лицо влюбленными глазами и через каждые три фразы повторял:

— Значит, придешь? И с альбомом?

Кирилку и Опанаса Петрик даже не позвал взглянуть на знаменитую марочную коллекцию. Наоборот, он их предупредил, что уроки придется делать по отдельности, потому что вечером он, вероятно, будет очень занят с Левой Михайловым.

Кирилка и Опанас были оскорблены до глубины души.

Между нами говоря, Лева ни за что не пошел бы к первоклашке Петрику, да еще с альбомом, но он надеялся получить несколько новых марок.

К четырем Петрик пообедал, сделал уроки и принялся ждать.

Мама немного удивилась отсутствию мальчиков. Но бывают же, в конце концов, случаи, когда притти почему-либо невозможно!

Час до пяти тянулся очень долго. Но Петрик решил устроить генеральную уборку на своем столике, и время кое-как прошло.

В пять Лева не пришел.

До шести Петрик слонялся по комнатам, ничего не делая, и надоедал маме. Он просто изнывал в ожидании.

После шести Левы все еще не было, и Петрик начал волноваться. Он уселся в передней на стул, чтобы как-нибудь не пропустить звонка.

В семь он потерял всякую надежду. Было очевидно: Лева надул и не придет.

И вдруг когда он совсем перестал ждать, раздался звонок. У Петрика сильно забилось сердце, и он бросился открывать.

Что, если это Лева?

А если это не Лева?

И когда щелкнул замок, и когда распахнулась входная дверь, и когда вместе с прозрачным облаком зимней стужи кто-то появился на пороге, Петрик весь затрепетал.

Это был Лева, и он был великолепен в своей короткой куртке нараспашку, в меховой шапке, сдвинутой на затылок, и с марочным альбомом, завернутым в газетную бумагу.

— Где будем смотреть? — деловито спросил он, проходя за Петриком в столовую.

— Можно на обеденном… можно на моем столике… можно на круглом столе, — поспешно ответил Петрик, заглядывая Леве в лицо. — Где хочешь?

Леве было совершенно безразлично. Главное, чтобы удобно было разложить альбом.

Решили устроиться на большом обеденном столе. Петрик был счастлив, что дверь в соседнюю комнату открыта: там сидели мама и папа, и они могли полюбоваться, какой у Петрика новый товарищ и какие у этого товарища замечательные марки!

Никогда, никогда Петрик не мог себе представить такого разнообразия и такого количества марок! Никогда.

И каких только не было цветов и оттенков!

Одни были нежно-зеленые, как первая весенняя травка, другие пурпурно-алые, будто осенние листья, тронутые морозом. Одни были тончайших оттенков — розовато-серые, лимонно-желтые, сиренево-голубые, другие выделялись своими густыми определенными цветами — начиная от темнолилового, кончая ярко-красным и оливковым.

Некоторые марки были с неведомыми птицами и плодами, на иных, кроме узоров, ничего нельзя было разобрать. Морской прибой пенился на одних, на других же высились дома, гуляли люди. Нестись самолеты и плыли океанские пароходы на третьих.

На некоторых были звери, каких редко и в зоопарке сыщешь, — пятнистые жирафы, длинноносые птицы марабу и розовые пеликаны. А на многих были очень похожие друг на друга профили английских королей с гладко зализанными проборами.

И в каком они были порядке, Левины марки! Как аккуратно приклеены тонюсенькими липкими бумажками к страницам альбома! Каждая почти на весу, готовая взвиться и упорхнуть от малейшего дуновения.