Марина Юрьевна Мнишек, царица Всея Руси

— Чтобы на Лобное место его снесли, с народом бы поговорить. Не дозволили. Благословиться просил. Как просил! Купец Мыльник и заорал: мол, дам тебе сейчас благословение. Да с этими словами и разрядил в него ружье.

— Отмучился государь…

— Кабы! Не насмерть государя убил. Тут уж все принялись в него стрелять, саблями рубить.

— Матушка-государыня, никак опять в ворота ломятся. Сестра Евлалия из окошка увидела: тело окровавленное по земле приволокли, тебя, матушка, требуют. Тебя!

Их (царя Дмитрия Ивановича и Басманова) раздели донага… привязали веревку из мочалы, вытащили обоих из Кремля через Иерусалимские ворота (Фроловские, позднее — Спасские) и оставили их лежать посреди базара (на Красной площади) около лавок. Затем туда были принесены стол и скамья, царя положили на стол, а Басманова поперек на скамью перед столом, так что ноги царя лежали на груди Басманова.

Из Кремля приехал боярин с маской и волынкой, маску положил он царю на живот у стыдного места, а дуду от волынки воткнул ему в рот, положив ему меха на грудь, и сказал: «Ты, сукин сын и обманщик земли нашей, достаточно долго заставлял нас свистеть для тебя, посвисти же теперь и ты для нас». Другие бояре и купцы, которые пришли посмотреть на него, били по трупу кнутами.»

Конрад Буссов. «Московская хроника 1584–1613 годов»