Мария-Изабель

В квартире первым делом подошла к зеркалу: «Надо будет сменить причёску: что-нибудь попроще, по-домашнему! — она услышала, как зазвонил телефон. — Конечно же, это ещё не Григорий. Невозможно за это время узнать все новости. Наверняка с работы. Отвечать или нет? Лучше ответить, а то будут названивать всё время, отвлекать без толку. Заодно скажу, что б не смели меня беспокоить!» — решительно сняв трубку собралась чуть-ли не ссориться:

— Слушаю!

— Мария привет! — это был голос Григория! — Что у тебя случилось?

— А, это ты? — ну и быстро же он позвонил! — Привет! — и замолчала.

— Так что у тебя случилось? — продолжал он допытываться.

— Да ерунда, ничего страшного, буду менять работу вот и всё. А почему ты так интересуешься?

— Ну, как почему? — он секунд двадцать просто дышал в трубку. — Переживаю за тебя. Мне кажется, я имею на это право: всё-таки не чужой человек.

— «Не чужие» не уходят посреди ночи, — с обидой вырвалось у Марии. — И не бросают близкого человека, как… какую-то… — она уже чуть не плакала и никакие могла подобрать нужного слова.

— Стоп, стоп, стоп! — закричал Григорий по телефон, — Умоляю: только не это! Я готов понести любое наказание, какое ты мне придумаешь, только не расстраивайся ещё больше. Тем более что у меня к тебе есть один очень важный и серьезный вопрос.

— Какой? — её притихший голос слегка вздрагивал.

— Меня интересует, что случилось с яблочным пирогом.

— Стоит пока… на том же месте…

— Я надеюсь, ты не забыла, что обещала меня им угостить?

— Нет, не забыла, — она уже улыбалась.

— Можно я зайду к тебе на обед и попробую хоть кусочек? Вначале она хотела ответить: «Даже нужно!», но вовремя спохватилась. Выдержала паузу — «Пусть помучается!» а потом, как бы в раздумье, пригласила:

— Ладно! Заходи. Всё равно он зачерствеет, придется выкинуть.

— Ну, я не дам ему умереть такой нелепой смертью! — радостно пообещал Григорий. — Тогда до скорого! С нетерпеньем буду ждать двух часов, что б тебя увидеть.

— Или поесть пирога? — уколола Мария.

— Ну, ты Шерлок Холмс! — восхитился он подыгрывая. — От тебя ничего не скроешь! — и отключил телефон.

Мария ещё с минуту слушала короткие гудки, обижено думая: «А если и в вправду только из-за пирога? — а потом, смеясь, сама себя отругала: — Да что это я?! Совсем перестала реально и объективно смотреть на вещи и события вокруг меня происходящие». И хоть до обеда была ещё уйма времени, но она была готова ждать эти часы. Потому, что ей верилось: он обязательно придет. И придет совершенно другой, не такой, каким уходил этой ночью. А потом…

Прошло пять дней. Был прекрасный субботний вечер. Порывы лёгкого ветерка разгоняли скопившеюся за день жару и приятно обдавали свежестью. По парку *Ретиро гуляли толпы народа, слышалась музыка, раздавались взрывы смеха, а в лучах прожектора, из середины озера бил фонтан, переливаясь в свете изумрудными россыпями.

Они сидели за крайним столиком, возле самой воды и с увлечением наблюдали, как огромные карпы сражаются за бросаемые в воду кусочки хлеба. Григорий бросил особо большой кусок и тот так и запрыгал по волнам не в силах быть сразу же проглоченным бороздящими воду рыбинами.

— Смотри, утка! Тоже хлеба захотелось!

Но утка, так и не доплыв до куска, шарахнулась в сторону, испугавшись высунутых рыбьих ртов. Неожиданно вода особо сильно вспенилась, и хлеб исчез в огромной пасти.

— Ого! — почти закричала Мария. — Ты видел? Это же целый подводный мамонт был, не иначе!

— Да! — озадаченно покачал головой Григорий. — Теперь я понимаю, почему здесь никто не купается, а утки ночуют на берегу.

— Ну, ты и придумаешь! — засмеялась она. — Представляю себе орущего человека, которого карпы за ноги тянут на дно.

— Зря смеёшься! — он спрятал руки под стол. — Представь себе что я, например, родился карпом. Я бы долго набирал вес, тренировал плавники, развивал гибкость и эластичность. А знаешь зачем?

— Зачем?

— Что бы однажды, тёплым вечером, — рычал Григорий таинственным голосом. — Разогнаться, выскочить на берег и схватить, — в этот момент он крепко поймал Марию под столом за коленки, и она от неожиданности взвизгнула. — Тебя за ножки и уволочь в пучину!

— Какой кровожадный! — хихикала она. — Я же не вкусная.

— Ты? Скажешь тоже! Да Марии-Изабель — самое большое лакомство! И не только для рыб. Вот здесь, например, — он слегка ущипнул её выше коленки. — Какой очаровательный кусочек! А дальше! М-м-м… Самая аппетитнейшая вкуснятина.

— Ты сейчас доиграешься! — предупредила она. — Мне чего-то захочется, я перестану тебя выгуливать и поведу домой!

— Напугала рыбу кормом! — беззаботно ответил он, с упоением глядя ей в глаза и продолжая гладить её коленки.

— Ну, всё, допрыгался! — заговорила она строгим голосом, убирая его руки и силой возвращая их на стол. — Допивай свой коньяк, и идём домой!

— А ты… не обманешь? — с просительной надеждой прошептал Григорий. Уже прекрасно зная о его склонности всё разыгрывать, Мария переспросила:

— Ты насчёт дома?

— Нет! — убеждённо протянул он. — Насчёт этого я уверен, ты приведёшь свою угрозу в исполнение. Я насчёт коньяка! Неужели разрешишь допить?