Мария-Изабель

— Н-не переживай. П-попался кус-сочек мяса п-плохой. А где же машина? Ага, вот она. Или майонез плохой… Где же ключи? А чёрт, есть! Скорей всего рыба виновата, жареная. В такой жаре она быстро портится. Вот так, садись, здесь недалеко, десять минут потерпи, пожалуйста.

Они действительно ехали минут десять, не больше. Марии почему-то совершенно не было за себя страшно и если бы не регулярно подступающие признаки тошноты, она бы счастливо проулыбалась всю дорогу. У неё теперь есть Григорий! Большой, сильный, добрый и ласковый. Такой чувствительный и пылкий. Неужели это, правда — он тоже её любит? Неужели она добилась своего, сама при этом влюбившись по уши?

Когда они выходили из машины, она вдруг заволновалась:

— Ты только далеко от меня не отходи!

— Скажешь тоже! — он явно нервничал больше чем она. Но всё-таки попытался пошутить: — Только тебя отдам врачам, сразу же бегу обратно, доедать свой шашлык.

Ей стало чуть лучше, и она тоже пошутила:

— И мой захвати. Я доем после… промывания желудка.

Врачи сразу подхватили Марию и увезли куда-то вглубь белого длинного коридора. А Григорий нервными шагами расхаживал по фойе приёмного отделения, на каждом повороте доставая пачку с сигаретами и тут же, поспешно, пряча в карман.

Прошло два часа. Григорий уже прямо метался как зверь в клетке и приставал ко всем работника медперсонала, требуя и умоляя сообщить, что же случилось с Марией.

Наконец, появилась старшая медсестра и менторским тоном, словно стюардесса, объявила:

— Почему вы мешаете работать? Сядьте и успокойтесь! (Так и показалось, что она добавит: «И пристегните ремни!») — Ваша жена на обследовании, с ней всё в порядке. Неужели так трудно немножко подождать?

Но Григорий, хоть и уселся в кресло, продолжал ворчать:

— Немножко? Два часа! И никто не удосужится сказать, в чём дело! Опасно отравление или не опасно!

И тут появилась Мария. В глазах у неё стояли слезы, но она почему-то не выглядела грустной. Наоборот, вроде как даже счастливой. Подскочивший Григорий не знал с какой стороны ее подхватить и, наконец, просто крепко обнял и заглянул в лицо.

— Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, уже всё хорошо! — она уткнулась, всхлипывая, носом ему в грудь.

— А почему ты плачешь?

— Потому что очень рада, — она подняла лицо и смотрела на него сквозь слезы. — За себя рада, за тебя, за нас. И ты, надеюсь, будешь рад, когда узнаешь, что… я беременна… И… у нас будут дети.

— Дети?! — ошарашено замотал головой Григорий.

— Да! Именно дети! — в словах Марии-Изабель слышался неописуемый восторг, а голос срывался от счастья. — Врач сказал, что у нас будет двойня!

Конец первой книги