Mari_Rutkoski_-_Prestuplenie_pobeditelya

Сцена выглядела милой и веселой... но наигранной. Не стоило верить, что этому любителю пофлиртовать нравилась южная леди — или что ему вообще нравились девушки. Кестрел была при дворе не единственной, кому суждено было выйти замуж по расчету.

Кестрел увидела в центре дворика императора, который сидел рядом с самой большой жаровней, окруженный сенаторами. В дальнем конце сада, возле лабиринта живой изгороди, над игрой в «Пограничные Земли» склонился Верекс. Он был обращен к Кестрел спиной. Напротив него сидела восточная принцесса. С кротким выражением на лице она сделала безжалостный ход.

Геранцев на этот особый прием не приглашали. Кестрел могла не беспокоиться о том, что вдруг встретится взглядом с Арином... или не встретится.

Хотя с другой стороны, он мог прийти в любом случае. Это было бы полностью в его стиле — явиться без приглашения.

Разве не так?

Кестрел обнаружила, что стоит возле дерева, положив ладони на его кору. Та была серебристой, в одних местах — гладкой и тонкой, в других — грубой. Подобно тому, как слепые люди ощупывают новый предмет, чтобы узнать, что это, она водила пальцами по бороздкам и выпуклостям коры. Кестрел осознала, что на самом деле пытается понять, хочет ли увидеть здесь, в Зимнем саду, Арина. Это был глупый вопрос. Даже раздумывать над такой возможностью было чистейшей и тяжелейшей глупостью, ведь она уже решила, что ни один из вариантов не имеет значения.

Поэтому не имело значения то, что ее короткие ногти обнаружили в коре щель. Не имело значения, что она нервно оторвала от дерева полоску. Или что с грустью развернула кусок коры, будто на нем было начертано какое-то невидимое послание, которое она прочитать не могла.

Посмотрев на полоску коры, Кестрел вспомнила о том, как капитан сдирал с Тринна кожу, и уронила кору на землю. Когда она подняла взгляд, то снова увидела императора.

Тихо ступая по тропинке, девушка вышла из-под сени ядовитых деревьев. Первая группа придворных, собравшихся вокруг одной из жаровен, не заметила ее появления.

Леди Марис, дочь главы Сената, что-то прошептала, и ее подруги беззвучно захихикали.

— ...Если бы они все так выглядели, я бы тоже их освободила, — говорила Марис. — Или сделала бы его своим рабом.

Кестрел специально наступила на лежавшую на земле веточку. Та хрустнула. Марис подняла глаза. Ее подруги побледнели, а их смех стих, но глаза Марис горели вызовом.

— Желаете шоколада, леди Кестрел? — предложила она. — Он горячий.

— Да, будьте любезны.

Кестрел присоединилась к девушкам. Те расступились, освобождая ей место.

Марис взяла с подставки над жаровней котелок с горячим шоколадом и налила Кестрел, которая приняла протянутую ей чашку и сделала глоток. Пока шоколад не обжег ей язык, она не осознавала настоящего уровня своей злости. Ее ярость — темная и горькая, но в чем-то даже сладкая — дымилась. Кестрел улыбнулась:

— Леди Марис, ваш отец прекрасно выглядит. Он такой загорелый. Ваша семья побывала недавно в каком-то солнечном месте?

— О, не упоминайте об этом! — Марис издала театральный стон. — Это слишком, слишком ужасно!

Остальные девушки расслабились, успокоенные тем, что Кестрел, судя по всему, была не злопамятной. «И с чего бы ей злиться? — будто спрашивали выражения их лиц. — Это были просто безобидные слухи. Между прочим, леди Кестрел следует с удовольствием слушать комплименты геранскому губернатору. Должно быть, находиться у него в плену было не так уж плохо, верно?» Придворные сплетницы увидели у монеты с Джадис еще одну сторону.

Кестрел наблюдала, как они прошли по этому пути размышлений, пожали укутанными в меха плечами и снова принялись потягивать шоколад.

— Вы можете в это поверить, что мой отец плавал на южные острова без меня? — воскликнула Марис. — Он совершил приятнейшее путешествие в край голубого неба, пока его единственное дитя прозябало в зиме. Хотя можете быть уверены, если бы я тоже поехала, то ни за что не позволила бы солнцу опалить мою кожу. Загорелые люди выглядят так грубо! Будто портовые рабочие! Право, о чем только думал мой отец?

Кестрел не стоило спрашивать Марис о главе Сената. Ей следовало держаться подальше от всего, что его касалось. Она поклялась не впутываться больше в дела Герана.

Но она разозлилась. Она все еще была зла.

А глава Сената был очень загорелым.

И это было странным.

Разум Кестрел постоянно возвращался к этой детали, будто она нащупала изъян на отрезе шелка или бумажную шелуху на поверхности коры ядовитых деревьев.

Но почему она обращала так много внимания на то, что глава Сената загорел? Его загар объяснялся плаванием на южные острова. Кестрел снова приказала себе оставить эту тему.

Но не оставила.

— На южных островах множество диковинок, — сказала Кестрел. — Несомненно, отец привез вам подарки?

— Нет, — ответила Марис. — Бессовестный. О, разумеется, я люблю его, но неужели он не мог подумать обо мне? Привезти хоть малюсенький подарочек?

— Он ничего вам не привез? Но на южных островах есть лен, благовония, сахар, серебряный чай...

— Прекратите! Не напоминайте мне! Я не могу этого вынести!