Мао Цзэдун

Босо Ломинадзе являлся человеком Сталина. В возрасте двадцати восьми лет он приехал в Китай проводить новую линию Коминтерна и проследить за тем, чтобы грубейшие ошибки прошлого оказались на совести лидеров КПК, а не гениального «вождя всех народов». Для Ломинадзе Москва всегда была средоточием высшей мудрости. Он привез с собой высочайший эдикт: все, что требуется от раздираемого сомнениями мелкобуржуазного руководства КПК, — это следовать опыту Страны Советов и директивам Коминтерна. Вперед — к победоносному триумфу китайской революции и вящей славе правителей Кремля! В отличие от М. Бородина, всю жизнь посвятившего пестованию идей и практики социализма за рубежом, или М. Роя, не боявшегося спорить с самим Лениным, Ломинадзе был простым винтиком громадной машины личной власти Сталина. Во второй половине 1927 года хозяин Кремля нисколько не переживал за будущее китайской революции — его больше волновали проблемы взаимоотношений с Троцким.

После вынужденной отставки Чэнь Дусю и развала единого фронта КПК все еще собиралась с силами. Начавшееся в марте наступление на коммунистов в Цзянси, которое продолжилось апрельскими событиями в Шанхае и достигло пика в Хунани, со всей очевидностью свидетельствовало: на то, чтобы отстоять себя, у партии нет ни средств, ни воли для их применения. Вот почему вскоре после разрыва с Гоминьданом руководство КПК, положив в основу тезис Сталина о создании крестьянской армии, начало вырабатывать стратегию борьбы за свою независимость.

Секретная директива по вопросам крестьянского движения, в подготовке которой почти наверняка принимал участие Мао, 20 июля констатировала: «К политической власти крестьянские ассоциации смогут прийти лишь после победы вооруженных сил революции». Предлагаемые директивой методы построения армии включали в себя захват оружия у помещичьей полиции, формирование «пятой колонны» в регулярных частях милитаристов, тесное сотрудничество с членами тайных обществ и как крайнюю меру, предложенную Мао и Цай Хэсэнем, уход в горы.

В это время Постоянный Комитет занялся подготовкой целого ряда крестьянских выступлений в Хунани, Хубэе, Цзянси и Гуандуне, которые должны были начаться во время праздника Середины осени, в сентябре[27], когда селяне должны рассчитываться со всеми долгами и возмущение помещиками достигало наивысшего накала. Ожидалось и вооруженное восстание в Наньчане, где в частях гоминьдановской армии служили несколько десятков офицеров-коммунистов.

Москва об этих планах ничего не знала. Когда встревоженный Ломинадзе, не имея ни малейшего желания головой ответить за самодеятельность своих подопечных, поставил в известность о ней Москву, та, подобно дельфийскому оракулу, ответила уклончиво: «Если нет твердой уверенности в победе, то лучше не начинать». Но лидеры КПК были уже по уши сыты двусмыслицами Коминтерна и исполнились твердой решимости действовать — пусть даже любой ценой. Избранный главой Фронтового комитета[28] Чжоу Эньлай определил точное время выступления военных: раннее утро 1 августа. Наньчан был взят без единого выстрела и оставался в руках коммунистов целых четыре дня, дав Сталину возможность лишний раз едко высмеять троцкистскую оппозицию.

Из имен участников восстания вполне можно составить Готский альманах китайской революции[29]. Чжу Дэ, Верховный главнокомандующий китайской Красной армии, являлся главой службы Общественной безопасности в Наньчане; действиями восставших управлял будущий маршал усатый сычуанец Хэ Лун; комдив Е Тин во время антияпонской войны стал во главе Четвертой армии. Дослужились до звания маршала и его политкомиссар Не Жунчжень и начальник штаба Е Цзяньин. Как и худенький, скромный выпускник военной академии Вампу двадцатилетний Линь Бяо.

5 августа двадцатитысячный корпус выступил из Наньчана на юг — с тем чтобы создать в Гуандуне, «за пределами сфер влияния милитаристов, новую базу революции».

В эти дни Мао находился в Ухани, где Цюй Цюбо вместе с Ломинадзе, следуя рекомендациям Коминтерна, были заняты подготовкой внеочередной партийной конференции. В работе им помогал молодой член секретариата ЦК Дэн Сисянь, более известный под боевым псевдонимом Дэн Сяопин. Задача конференции — «реорганизовать силы партии, исправить допущенные в прошлом серьезные ошибки и определить новые пути продвижения вперед».

Чуть позже в доме российского экономического советника на территории японской концессии в Ханькоу собрались двадцать два члена ЦК КПК. В целях конспирации конференцию решили провести под видом собрания акционеров. Срочность и секретность ее созыва позволили лишь трети членов ЦК добраться до Наньчана, но, несмотря на отсутствие кворума, Ломинадзе настоял на открытии: принятые решения утвердит съезд, который должен состояться не позже чем через полгода.