Мао Цзэдун

Отчасти это объяснялось тем, что Чэнь и Центральное Бюро КПК столкнулись в то время с более насущными проблемами. 17 февраля войска националистов заняли Ханчжоу, главный город провинции Чжэцзян, а на следующий день их передовые отряды находились всего в сорока километрах от Шанхая. Уверенные в том, что город вот-вот падет, лидеры профсоюзов объявили при поддержке коммунистов всеобщую забастовку. Но Чан Кайши в Шанхай не вошел, а начальник шанхайского гарнизона Ли Баочжан выслал против бастующих карательную экспедицию, действия которой американский корреспондент наблюдал в пяти минутах ходьбы от центра города:

«Палачи с широкими саблями в сопровождении отряда солдат подвели своих жертв — профсоюзных активистов — к оживленному перекрестку и заставили встать на колени. Затем части из них отрубили головы и, подняв их на высоких бамбуковых пиках, отряд промаршировал до следующего перекрестка, где казнь возобновилась. Прохожие были в ужасе».

К тому времени Центральное Бюро и российские советники, по-видимому, независимо друг от друга пришли к выводу, что компромисс с Чан Кайши невозможен. КПК и левому крылу Гоминьдана предлагалось изыскать возможность отстранить ставшего неудобным генерала от власти. Момент для этого был выбран довольно удачный: Чан Кайши терял поддержку своих самых стойких сторонников, которых отталкивали непомерные амбиции главнокомандующего, его навязчивая идея устранить с политической сцены М. Бородина и скрытое противодействие возвращению Ван Цзинвэя. Наблюдатели за границей считали, что центр революционной деятельности перемещается из Наньчана в Ухань и Чан Кайши не в силах остановить этот процесс.

В марте в Ханькоу начал работу 3-й пленум Гоминьдана, большинство делегатов которого представляли левые и коммунисты. Чан Кайши вместе с председателем Постоянного комитета Чжан Цзинцзяном от участия в пленуме отказались. В их отсутствие делегаты учредили новый высший орган партии — Политический Совет, где левое крыло закрепило за собой наиболее ответственные посты. Пленум также предпринял ряд шагов, направленных на осуществление контроля гражданской власти за действиями военных. Коалиция КПК с левым крылом Гоминьдана начала приносить первые реальные плоды. Двое коммунистов, Тань Пиншань и Су Чжаочжэн получили министерские портфели в новом правительстве националистов, на чем уже с начала года настаивал Бородин (а за его спиной и Москва). Возвращение из Европы Ван Цзинвэя во многих вселило надежды на то, что двое лидеров сумеют все же прийти к согласию, которое Чан Кайши годом раньше разрушил своим переворотом.

3-й пленум с куда большей готовностью, чем КПК, принял многие идеи Мао, вынесенные им из поездки по Хунани: деревенские сходы, создание крестьянских отрядов самообороны, конфискация и перераспределение земель. Признав вопрос о земле коренным вопросом революции, делегаты, заявили, что «до его окончательного разрешения борьба со старым обществом будет продолжаться». Но несмотря на категоричность формулировки, о методах разрешения не было сказано ни слова.

По завершении работы пленума к Мао вместе с детьми приехала Ян Кайхуэй. Семья сняла дом в Учане, где Мао руководил работой вновь открытого Института крестьянского движения. В начале апреля появился на свет третий сын, Аньлун. Жизнь снова вошла в нормальную колею.

В день рождения сына Мао, 4 апреля 1927 года, Ван Цзинвэй и Чэнь Дусю обнародовали в Шанхае совместное заявление, подтвердившее общность стоящих перед двумя партиями целей. Их шаг вызвал волну противоречивых слухов, зарубежная пресса говорила о коммунистическом заговоре и планах нового переворота. Устами Бухарина газета «Правда» утверждала, что «хотя различия неизбежны, они не дают повода для пессимизма». Делегатам закрытого совещания в Москве Сталин сказал: «У Чан Кайши есть только один путь: поддержать революцию. Пусть доиграет свою роль до конца, а потом его выжмут как лимон и просто отбросят в сторону. Крестьянин держит старую клячу до тех пор, пока она носит ноги. Так же поступим и мы».

ГЛАВА 6 ДЕНЬ ЛОШАДИ

Ранним утром во вторник 12 апреля 1927 года над западными районами Шанхая раздался печальный гудок речного пароходика. По этому сигналу войска националистов при поддержке «вооруженных тружеников», одетых в синюю униформу с белыми нарукавными повязками, где был изображен иероглиф «гун» («труд»), начали бесшумно окружать городской оплот коммунистов — рабочие кварталы Наньдао и Чжабэй. Генералу Бай Чуней муниципалитет дал гарантии беспрепятственного прохода по территории иностранных концессий.

Атака началась с первыми лучами солнца. «Тружениками» были члены банды «зеленых», крупнейшей в Шанхае группировки преступного мира. Сопротивление застигнутых врасплох коммунистов оказалось сломленным к середине дня. «Говорить о полном разгроме, пожалуй, рано, — писала в те дни английская «Таймс», — но удар китайские коммунисты получили весьма чувствительный». Убитыми оказались около четырехсот человек, за тысячу перевалило число раненых и арестованных.