Манускрипт с улицы Русской

В тот день Блазий решился на отчаянный поступок: зайти в пивную Корнякта. Давно мечтал: когда-нибудь да переступить этот заветный порог, за которым пируют шляхтичи из высшего света, и хоть посмотреть и рассказать потом кому-нибудь, приукрасив, преувеличив свою усладу, но ни разу не мог отважиться подойти близко к роскошным воротам, над порталом которых красовались кариатиды. Направляясь с Рынка на Русскую улицу, он огибал ратушу, чтобы хоть немножко приблизиться к заповедному месту, и с душевной горечью плелся к Лысому Мацьку. Ныне же, охваченный чувством собственного достоинства и самоуважения — ведь служит не простаку Рогатинцу, а самому владыке, — решительно направился к входу во дворец Корнякта.

У двери в пивную Антох обомлел от страха; из-под балкона насмешливо и презрительно на него глядели кариатиды, дрожь пробежала у него по спине — а что, если в полумраке двора стоят слуги и они вытолкнут его на улицу да еще изобьют?

Он теперь подумал о том, с какой уверенностью и независимостью входил в пивную «Брага» или в корчму Лысого Мацька; Антох пожалел, что решился на такой безрассудный шаг: каждый сверчок знай свой шесток, но преодолел минутный страх и малодушие; если не сегодня, то уже никогда он не пересилит самого себя, и жизнь его останется такой, какой была... Ну, еще шаг, еще, Блазий, и ты уже будешь совсем иным, победи себя, не потей, придай достойное выражение своему лицу!

Слева — ступеньки вниз, это же в тот подвал, к той обетованной пивной, вот только сойди по четырем ступенькам, прикоснись к двери, чуть нажми. О царица небесная, дверь будто бы сама открылась настежь, даже не заскрипев, и уже Антох стоит в подвальном зале на выложенном разноцветными плитками полу. Окон в пивной нет, а светло, словно на дворе, сотни свечей горят в причудливых канделябрах, стены увешаны гобеленами, на которых вытканы диковинные звери, дубовые столы выстроились один за другим, уходя в глубь зала, вокруг столов — сиденья-чурбаны, за столами — шляхтичи. Какие же они нарядные, в атласных и кармазиновых костюмах, на лицах — спокойствие, беспечность. Кто они: купцы, послы, судебные заседатели, чиновники, а может, среди них сидит сам бургомистр, сам староста, сам архиепископ?

Антох уже не вытирал вспотевшего лица, только зачем-то он то расстегивал, то застегивал серенький свой кафтан; на него, слава богу, никто не обращал внимания. Он осторожно повернул голову вправо и немного успокоился, увидев стойку, за которой стояла пышногрудая молодица в чепчике и вопросительно посматривала на странного клиента.

Антох двинулся с места, подошел к стойке; кто-то рассказывал ему, что посполитым не разрешается тут садиться за стол, а стоя дают выпить. Только дороговизна какая... Но у Антоха имелись деньги — проценты за проданные книги, сейчас ему было не жаль их, а хотя бы и пожалел, отступать было поздно. Блазий поклонился молодице в чепце и стоял молча, а она все строже и строже глядела на него. Антох готов был уже бежать, он даже подумал в этот момент: если бы ему удалось выйти отсюда невредимым, то зашел бы к Лысому Мацьку, напился бы до чертиков и больше никогда не заглядывал бы сюда. Но было поздно: он вспомнил — на свою беду или на счастье — черта, и вот из-за колонны, подпиравшей посередине зала потолок, вышел пан в длинных штанах и высокой шляпе.

— О, мое вам почтение, пан Блазий! — воскликнул пан, и Антох узнал черта. И хотя встреча с ним была такой неуместной после созерцания ангела небесного, все-таки на душе стало легче, словно в жару повеял на него прохладный ветерок. Хотя это и нечистая сила, но все-таки сила — теперь шинкарка не посмеет выгнать его отсюда. — Садитесь возле меня, вот здесь, — пригласил черт. — Вы, насколько я помню, любите испанское аликанте... Пани Марыся, принесите нам сулею аликанте!

Блазий стал присматриваться к черту: тот самый, с сизыми глазами, крючковатым носом и остроконечной рыжей бородкой. Антох украдкой взглянул на его ноги, но штаны прикрывали их до самого пола; черт заметил взгляд Блазия, улыбнулся и, наполняя бокалы вином, спросил:

— Ну как, удачен был визит к его преосвященству Балабану?

— О господи... — сложил три пальца Антох, чтобы перекреститься, но тут же сообразил, что, если черт исчезнет, его, Блазия, выгонят из-за стола, он опустил руку и произнес с достоинством: — Ангел божий указал мне туда дорогу, пан Антип.

— Разве я не говорил вам когда-то, что все сущее на свете — чистое и нечистое, святое и грешное — существует по велению бога? Пейте...

Антох заколебался, надо быть осторожным, чтобы не пропить душу черту, но, вспомнив, что у него есть деньги и он сможет сам за себя расплатиться, опорожнил бокал. Божественный напиток разлился по всему телу, дошел до головы, до ног, до кончиков пальцев; Антох стал смелее, выпил еще, отодвинул бокал, засмеялся, похлопал черта по плечу и воскликнул:

— Да чтоб тебя черт побрал!

Антох повеселел, этот Антипка просто милый. Ну, что он может сделать Антоху, который находится на святой службе у владыки православной епархии! Антипка криво усмехнулся уголком рта.