Манул

— Что ты там про охотников говорил, отродье? — прошептал тихо Адриан, прижав лезвие к горлу. Меч, очнувшись ото сна запульсировал в его руке, слепо требуя крови. Охотник недоуменно покосился на потеплевшую рукоять, на проскочившие на кончике лезвия нетерпеливые искры, но решил оставить разбирательства с клинком до лучших времен. Первостепенным было уязвленное чувство охотничьего достоинства.

— Правду святую, и да пусть покарает меня Белобог, коли, соврал, — ответил мужик, ничуть не растерявшись. — И клеймор ваш, уж звиняйте за правдивость, людоед.

Ответить Адриан не успел — учуял духовную нить. Обернулся, отшвырнув мужичка в сторону, подлетев к тому самому оратору. Теперь, стоящий в гордом одиночестве след его духовной нити отчетливо показался Адриану, а потому охотник не стал сомневаться, занеся клеймор над головой несчастного.

Мужичонка оказался ловким, увернувшись с нечеловеческой скоростью, кинувшись, прочь из таверны, тут же убедив Адриана в своей правоте.

— Стой, не уйдешь! — закричал ему вслед Адриан, понесшись на выход. Люди вокруг кидались врассыпную, голосили девки, летели к потолку разбитые кружки и тарелки, чавкала под ногами разбросанная еда, потемнел от пролитого питья пол.

Откидывая в стороны табуретки и столы, Адриан коршуном налетел на мужичка, поймав того на ступеньках у выхода.

Все так же трясся и дрожал небезызвестный Прунько, округлившимися от ужаса глазами глядя на покатившихся по грязи мужчин.

— Бесы! — седея на глазах, заорал он на всю улицу, бросившись наутек.

Оратор застонал, придавленный сверху внушительной массой живого Адриана и его доспеха. Повыбегали из таверны люди, столпившись около охотника. К ним тут же присоединялись случайные прохожие, охочие до сенсаций. Смотрели выжидающе, перешептывались.

— Пустить, господин охотник, — просипел мужик убито. Дернулся панически, открывая мутноватые, все еще подернутые алкогольной пеленой глаза. Сморгнул, прогоняя зеленого змия, стремительно трезвея и бледнея. — Пустить, нема за мной греха!

Адриан, не слушая голосливых причитаний, поднялся, подхватив за шиворот свою добычу. Мужик в его руках сжался с видом побитой собачонки, оглядывая толпу в поисках спасителя. Но народ молчал, ожидая скорой развязки.

Охотник же, не отпуская своей добычи, поднял потерянный по дороге клеймор, приставив его к горлу жертвы.

— Где твои подельники, Май Грабленосец? — спросил он жестоко, выжидательно глядя жертве глаза в глаза. Ожидал он многого: сиюминутного раскаяния, энергичного отпора, но никак не картинного закатывания глаз и потери сознания.

— Пане охотник, пане охотник, — окликнул Адриана один из мужиков, выскочивший из трактира. — Пане охотнику, вы ошиблись. Цеж Митяй, кучер Добриковский!

— Увы, но тот, кого вы принимали за Митяя, на самом деле является оборотнем — порождением Чернобога именуемым себя Маем Грабленосцем, — возразил, улыбнувшись Адриан. В доказательство своих слов он достал из-за пояса небольшой флакончик, продемонстрировав его собравшимся. — Это ириилова слеза, способная показать действительное. Сейчас вы увидите настоящее лицо этого «Митяя».

Охотник откупорил флакон, капнув пару капель на лицо Митяя. Толпа, затаив дыхание, ждала. На дворе воцарилась воистину гробовая тишина, прервать которую осмелилась лишь вылетевшая из таверны жирная муха. Совершив круг почета над головой Адриана, она по-хозяйски уселась Митяю на нос, принявшись деловито чистить крылышки.

Митяй отреагировал на муху гораздо эффективнее, нежели на ириилову слезу, тут же разлепив веки и шлепнув себя по носу. Негодяйка ловко увернулась, ехидно полетала-пожужала над головой несчастного и унеслась прочь, на ближайшую помойку.

Народ обмер, глядя с откровенным изумлением на Митяя. Никаких заметных преображении он не перенес: разве что нос покраснел чуть более обычного.

Адриан и сам понял, что допустил непоправимую ошибку, тут же зачехлив недовольно гудящее оружие в ножны.

— А-де я? — хлопая невинно глазами, осведомился Митяй, потирая рукой шею. В тот миг взгляд его остановился на Адриане. Временная амнезия тут же ушла прочь, заставив мужика потихоньку отползти в сторону спасительной толпы. Где-то с задних рядов послышались обидные острому охотничьему слуху смешки. — Господин охотник, Белобогом вам клянусь — не виновен! Совсем — совсем! А то, что вчера за кухоль не заплатил, так то исключительно из-за отсутствия финансов! Сегодня же все возверну! А Алевтину вы не слухайте, ладно! Врет баба, как есть врет! Не трогал я ее, и пусть Белобог мне будет свидетелем! А то, что щипнул ее ненароком, так то исключительно в шутку!

Слушать этот бессвязный лепет Адриан не стал. Развернулся и гордо прошествовал прочь, под пристальными взглядами толпы, скрывшись за поворотом.

* * *

— Знаешь, идея, может и проста, но точно не гениальна, — ворчала Солоха, как бы невзначай дернув шикарно разлегшегося на ее руках громадного кошака. Косилась она в этот момент исключительно на идущих подле нее Адина и Лана — могли бы и подумать, что ей одной тяжеловато будет тащить эдакую тушу!