Манул

Подумав о худшем, девушка пулей вырвалась из цепкой хватки манула, выскочив наружу. Увиденное заставило ее несколько поумерить свой пыл вечного помощника, ведь в разыгравшейся драме помочь она не могла.

Адин горевал, склонившись над бочкой, как-то обыкновение имели смотреться в зеркала знатные панночки. Вцепившись руками во всклокоченную макушку, он что-то вещал низким, протяжным басом, то и дело содрогаясь от рыданий.

— Чего это с ним? — заметив появившегося на крыльце Мая, спросила вконец озадаченная селянка.

— Видишь ли, у них волос ценится как самое главное мужское достоинство, и если я не ошибаюсь, то пренебрежение к своей прическе ведет к неминуемой каре богов и осмеянию собственного народа, — ответил манул, сложив руки на груди. Смотрел он на своего спутника и внутренне начинал понимать, отчего эти грозные мужики с севера каждый год в течение столетий проигрывали Антскому Царствию. Как оказалось, под суровой оболочкой прожженного вояки может крыться чуткое и ранимое сердце молодой и необычайно впечатлительной девицы.

Май тут же решил проверить свои размышления, касательно впечатлительности спустившись вниз и хлопнув Адина по спине. Хлопок вышел очень душевный, буквально с головой окунув варвара в бочку. Последний вздрогнул, будто бы очнувшись от наваждения, а затем, заматерившись ядрено отпрыгнул в сторону, успев локтем задеть манулов нос.

— Ах, боги, это воистину черный день в моей жизни! — патетично воскликнул варвар, сложив руки в молитвенном жесте. Манулу оставалось только затрепетать от гнева и досады. Он-то уже привык к негласному статусу божества, а потому внутренне недоумевал, отчего его верный поклонник сейчас не замаливает свой грех, не падает ниц, моля о прощении.

Нос болел нещадно, но сильнее жгло только уязвленное себялюбие, а потому Май смолчать не смог:

— Между прочим, вот он я — боженька! Кому это ты там обращаешься, а! Я же и разгневаться могу!

— Я обращаюсь к Лирилах-кха, Великой Матери, и владычице ледяной пустыни, а так же к супругу ее — Арунарк-кхар, небесному соколу и первому покорителю льда и основателю всего рода Кхакхар, — на полном серьезе ответил варвар. — Я не могу молчать. Великие боги заповедовали хранить свое достоинство как зеницу ока, чтить и беречь его, а я подорвал их заповеди! Я недостоин своих великих предков! Отец был прав…

От такого честного ответа манул стушевался, не зная, что ответить. Как-то болезненно отзывалась его мужская солидарность на желание хохмить над чужим понятием достоинства. На манулово счастье, прониклась прочувственной речью варвара и Солоха.

Девушка смахнула с ресниц скупую слезу, подойдя к Адину. Положила руку на его плечо сочувственно, улыбнулась ободряюще, высказав по-настоящему гениальную мысль:

— Адин — колтун в волосах, это не конец света. Доверься мне, и я быстро приведу в порядок твою косу.

Против ожидания Адин соглашаться не стал. Лишь посмотрел как-то косо, с гордостью оскорбленной святости удалился в хижину.

— Ну, давай, объясни, что я не так сказала, — предложила девушка.

— Даже не знаю. Про колтуны я вообще случайно узнал, от Митяя еще на тракте… — ответил ей растерянно манул.

— По традиции расчесывать волосы мужчине имеет право только первая жена, — вмешался в разговор подошедший Парнас. Мужчина, с наступлением рассвета вновь принял свое неказистое обличье, нацепив шкуру столетнего старика. — В некоторых племенах подобное предложение вообще имеет смысл брачного ритуала…

Солоха только плечами пожала. За свою недолгую жизнь она вообще успела убедиться в том, что ритуалы — штука ненадежная. Манул ее в этой мысли негласно поддержал, а гласно лишь едко заметил:

— Ты бы уже определилась, ты замуж, или в пансион хочешь…

Да, он все еще вполне отчетливо помнил ночь на Зеленые Святки, и хотя признаваться себе не желал, чувствовал некоторый дискомфорт в тот момент, когда видел, как солохин венок достался Адину, успевшему к той поляне всего на пару мгновений раньше.

— А одно другому не помеха, ясно! Вот окончу пансион, попутешествую по миру, совершу много подвигов, встречу свою судьбу и заживу долго и счастливо, ясно!

Солоха была не из той породы женщин, чтобы смущаться очевидных вещей. Да, как и всякой молодой девице, замуж ей хотелось, но только за человека достойного, милого ей. Однако же желание это хоть и присутствовало, не было доминирующим среди всей кучи малы желаний. Образование стояло явно на пару ступеней выше замужества.

— Ну, ты и запросы даешь! — искренне восхитился манул. — Богам придется изрядно попотеть, дабы исполнить хоть малую часть этого списка!

— А я в помощи богов не нуждаюсь! — задорно отказала Солоха, подбоченившись. — Я, знаешь ли, всего хочу добиться сама!

— Да? Как интересно… Пока что ты только глупостей сама успела понаделать…

Солоха побледнела, поджав губы гневно. И нечего ей было возразить против такого ответу. Однако же оставлять поле боя с поражением вновь она не пожелала, прошептав:

— Это просто мое время еще не пришло, ясно!