Манипулятор

— Дихлофосы-то есть, но мы закрываемся, — произнес тот упавшим тоном. — «Дави-дыч» ни с того, ни с сего решил, вот, закрыть «Сашу». Сейчас обзваниваю поставщиков, говорю, чтоб приехали, забрали свой товар и рассчитались. Хорошо, что позвонил. Надо будет вам тоже приехать и забрать свой товар и на месте сальдо подбить. Когда сможешь приехать?

— Ну… — взял я паузу. Новость совсем огорошила. Очень неожиданно и странно. Никаких видимых причин для закрытия «Саши» я не улавливал. Вполне себе нормальная фирма, работала стабильно. Хотя, кто знает? В голове сразу забегали мысли, связанные с взаимной торговлей с «Сашей», тут же всплыли две коробки дурацкого «Антипригара», непонятно по какой причине буквально обманом оказавшиеся у нас на складе и успешно там покрывавшиеся паутиной и пылью. От него следовало избавиться, раз подвернулся случай, и я произнес: «Смогу на той неделе. Вы как будете работать, как обычно?»

— Да, до конца месяца в обычном режиме.

— Ну, тогда на той неделе в четверг-пятницу приедем мы и на месте рассчитаемся.

— Хорошо, буду ждать.

— А если в субботу?

— Можешь и в субботу приезжать, но только часов до трех, не позже.

— Отлично, тогда если что, может даже и в субботу. Слушай, еще такое дело, у меня этот твой «Антипригар» застрял, совсем не продается, я его тогда отобью тебе обратно и привезу, хорошо?

— Хорошо, привози, гы-гы-гы! — вдруг повеселел Сергей, засмеялся в трубку.

— Ну, все, тогда до следующей недели!

— Пока.

Я встал и пошел в душ. К одной проблеме с киосками, добавилась вторая, косвенная. Стоя минут двадцать под теплыми струями воды, я механически тер лицо и думал о том, как быстро порой случаются изменения привычного образа жизни и работы.

— «Саша» закрывается! С дихлофосами проблема! — выпалил я новость отцу, едва после душа оказался на кухне и тут же полез по кастрюлям.

Отец, чинно и медленно пережевывавший завтрак, совсем прекратил работать челюстями и замер, хлопая глазами.

— До конца месяца надо будет забрать свой товар, посмотреть, что из их висяков у нас есть, отбить им обратно и подбить сальдо! — добавил я.

— Да, — закивал отец, предварительно с усилием глотнув. — Надо будет, конечно.

— Дихлофосы надо искать! — плюхнулся я за стол напротив. — Лето впереди.

— Да, — снова закивал отец. — Дихлофосы надо искать.

— Ладно, — отмахнулся я от подкатившего раздражения. — Придумаем что-нибудь.

Конец месяца выдался нервным. Все из-за ситуации с киосками. По рынку постоянно бродили какие-то новости, одна противоречивее другой. То киоски совсем закрывают и всех арендаторов разгоняют. То закрывают только часть киосков. То разгоняют всех, но некоторым выделят место на другой стороне рынка. Г олова шла кругом от ежедневной противоречивости слухов и домыслов. Продавцы и хозяева киосков и павильонов нервничали. Одни даже перестали подвозить товар. Другие же решили торговать до последнего.

— Надежда Петровна, мы со следующей недели перестанем завозить товар, начнем уменьшать остатки, чтоб меньше возиться с ними, хорошо? — сказал я под конец недели специально именно ей, а не сменщице, которая тут же начала бы стенать и причитать.

— Да, хорошо, Ром! — немного удрученно, но все-таки оптимистично сказала та, извлекла из-под витрины листок текущей заявки и протянула мне. — Заявка небольшая, ну, сейчас уже и ни к чему заказывать все, только самое необходимое написала.

— Хорошо, завтра тогда все привезем, — я глянул в сторону второго киоска, Полина, склонившись над витриной, старательно писала. Я попрощался с Надеждой Петровной и переместился ко второму киоску. Все, то же самое. Деньги. Заявка. И никаких вопросов. Полина молча, как идущая на эшафот, протянула мне двенадцать сторублевых бумажек и тетрадный лист с несколькими кривыми строчками.

— Полин, с понедельника уже будем завозить только самое необходимое, а со среды все, ничего не будем завозить, так чтоб к пятнице осталось поменьше товара.

— Понятно, — обреченно буркнула та, ковыльнув пару шагов на поврежденной ноге, от чего ее стало жаль еще больше. — Мы до пятницы торговать будем?

— Полин, да я не знаю. Все говорят разное, но пока так, а там видно будет.

— Понятно.

— Ладно, Полин, до завтра.

— До завтра.

Полина вздохнула тяжко, вложив во вздох всю скорбь собственной жизни. Совесть начала грызть меня еще сильнее. Сколько бы я себя не убеждал, что вины личной в происходящем нет, не помогало. Смотреть во все понимающие грустные глаза людей, зависящих от двух ржавых тесных киосков, дольше, чем необходимо, не хотелось. Я вышел с территории рынка, и когда меня уже не могли увидеть со стороны наших киосков, остановился и обернулся. Рынок изменился. Внешне все оставалось прежним, но ощущение грядущего конца чувствовалось кожей. Даже покупатели между киосками ходили не как обычно, вразвалочку, а метались рывками и перебежками. Ветер, гонявший между торговыми рядами два рваных пакета, выдувал из рынка последние дни жизни.