Манипулятор

Продажи после унылого февраля резко пошли вверх, работать стало интереснее. «Меркурий» и «Пересвет» принялись поедать бартерный товар так, что нам вновь стало его не хватать. И снова выхода виделось два.

Первый, подключить новых оптовиков к бартерной схеме. В пределах города таковых практически не осталось. Я все время мысленно возвращался к «Родному краю». Эта фирма продолжала показывать удивительные темпы роста, ее словно интенсивно накачивали деньгами. «Сейчас как раз сезон синьки начался, нужно будет насесть на «Родной край» и продавить уже его», — подумал я.

Второй, тоже избитый — найти нового производителя ликвидного товара. Таких производителей уже не осталось, а раскручивать собственными усилиями неизвестный товар я не горел желанием. Можно было еще попробовать оторвать производителя у другого оптовика. Рискованно. Мы были почти самыми мелкими из оптовиков, и любая торговая война нам была не по силам. Вариант отпадал.

Мысли крутились в голове постоянно, но решение не приходило. Снова требовалось что-то нестандартное. Вдобавок Сеня в «Меркурии», почувствовав вкус денег, разошелся не на шутку.

— Ты, давай, предлагай! — сказал он возбужденно, когда в очередной раз пожаловал к нему с визитом я. — Что там у тебя еще есть, что можешь возить!?

Я стоял посреди кабинета. Сеня, сидя за своим рабочим столом, высунув от вожделения язык, торопливо оформлял мою накладную на разгрузку. Что ему было ответить? Я назвал несколько групп товаров средней ликвидности, которые мог поставлять кто угодно. Сеня поморщился, я тоже, видя его реакцию.

— Ладно! Мы, знаешь, как сделаем!? — Сеня поджал губу, побарабанил пальцами, раздумывая. — Ты вот сейчас разгрузишься и зайди ко мне, а я за это время тебе накидаю цены и ассортимент по этим группам. Ты и заберешь все сразу, лады!?

Сеня, улыбаясь, развел руки в стороны. Я согласился и вышел из кабинета. Наша «газель» уже стояла у склада. Я подошел в момент, когда отец только-только собирался поставить первую коробку на ленту транспортера.

— Давай, подавай, только не наваливай много на ленту! — прокричал снизу кладовщик, нажал кнопку, транспортер заработал.

— Давай, я покидаю, — оттеснил я отца и принялся сам ставить коробки на ленту.

Подошел из курилки грузчик. Посмотрел вопросительно на меня, на курящего в двух шагах отца и неуверенно потянулся за коробкой.

— Ты один? — спросил я его.

— Не, там еще есть, — буркнул грузчик.

— Позови одного. Как раз вдвоем тут нормально будет, один подает из кузова, второй на ленту, — сказал я, продолжая работать.

— Пеее-тяяя!!! — заорал грузчик в сторону курилки.

— На, — сунул я ему в руки коробку, отошел в сторону. — Подавай.

Со стороны курилки стеснительной походкой шел второй грузчик. Низкорослый в рабочей сильно изношенной одежде и такой же затрепанной кепке. Куртка, рубашка и штаны на нем явно были великоваты. Штанины сползли на каблуки и впитали до колена влагу мартовского снега. Куртка плечевыми рантами свисала до середины предплечья, беззубая молния уже давно не застегивалась. Рукава рубашки красными манжетами торчали из-под куртки на всю ладонь. Грузчик брел к транспортеру, бросал тревожные взгляды, постоянно приподнимал на голове кепку и, вжимал локти в пояс, подтягивая так штаны. Лицо, испещренное множеством глубоких морщин, пытливый взгляд обмануть не могло — грузчик был не так стар, как выглядел. Все грузчики выглядят хуже своих лет, тяжелый физический труд старит быстро. Молодой и полный сил организм перемены к старости не замечает. За тридцать он начинает заметно сдавать, а за сорок — всё, почти шестидесятилетний старик. Грузчик выглядел на все семьдесят пять. «Около пятидесяти», — решил я. Тот приближался. «Лицо какое-то знакомое очень. Петя, Петя, Петя, никак не вспомню», — вертелась в голове мысль. Подойдя, грузчик заробел еще больше.

— Саня, Саня, что, что делать? Работаешь, кидаешь уже? Товар пришел? Химия, да? Давай, давай, помогу. Мне, мне давай. Ага, сюда, да, давай. Опа, ага, взял, давай, ага. О, какая, — вдруг как прорвало грузчика. Слова кашей полились из него, перемешиваясь по смыслу в случайном порядке, толкаясь, сбивая друг друга, как люди при большой давке в толпе. Говорил он крайне невнятно, булькал словами, зажевывая их окончания. Мне стоило огромных трудов разобрать отдельные слова, о восприятии смысла речь и не шла.

Свою бесконтрольную речь Петя сопровождал произвольными ужимками, пожиманием плеч, частым приподниманием кепки над головой и обратным ее водружением. Хаос. Сплошной хаос во всем. В движениях, в речи.