Возьмем, к примеру, механизм отрицания. Почти каждый из нас хотя бы раз слышал нечто похожее: «Конечно, у него есть проблема, но он отрицает ее». Зачастую это выражение применяют неправильно. Настоящий защитный механизм отрицания – это психологическое состояние, при котором человек бессознательно защищает себя от невыносимой эмоциональной боли. Возьмем случай с Агнес, пожилой женщиной, еще относительно здоровой. Ее муж, с которым она прожила сорок лет, только что перенес инсульт, и врачи в больнице сказали, что он в критическом состоянии и, скорее всего, уже не выздоровеет. Пол был любимым мужем и надежным партнером Агнес на протяжении большей части ее взрослой жизни, и она не готова потерять его. Ей грозит перспектива остаться одной, без его постоянной поддержки. Агнес уверена, жить без Пола она просто не сможет. Поэтому, несмотря на безнадежную ситуацию, она остается рядом с ним, день за днем, держит его за руку, разговаривает. Агнес убеждена, он выкарабкается – он же всегда выкарабкивался! – и не соглашается с теми, кто утверждает иное. Эта женщина «в отрицании». Она не делает этого намеренно, она бессознательно защищает себя от внезапного и невыносимого горя, которое испытает, если примет реальность. Со временем она лучше психологически подготовится к травме, и тогда механизм отрицания разрушится. Когда это произойдет, она останется без защиты, которая до поры удерживала бурный поток слишком сильных переживаний и боли, и то, что вырвется наружу, накроет Агнес лавиной эмоций.
Сравните вышеупомянутый пример со случаем Джеффа, подростка с расстройством характера. Джеффа поймали с поличным, когда он с силой толкал младшеклассника, и вызвали «на ковер». «Что? – возмущается он. – Я ничего такого не делал!» Он отрицает свое поведение, но находится ли он в психологическом состоянии отрицания? Нет! Классический подход предполагает: 1) он притворяется, чтобы не чувствовать себя плохо из-за того, что сделал; 2) защищаясь от невыносимого чувства стыда и/или вины, он просто не может признаться себе или кому-либо еще в том, что сделал; и 3) он ведет себя неосознанно. Это опасные предположения, но именно такие чаще всего делают непрофессионалы и многие профессионалы. Также это предположения, которые оказываются совершенно неверными, если речь идет о характеропатической личности. Правильная точка зрения будет такой: Джефф совершенно лишен чувства вины, стыда или беспокойства по поводу своего поведения, и прежде всего именно поэтому он без лишних колебаний поступил так, как поступил. Скорее всего, он уже обещал вести себя не агрессивно. Хотя окружающие недовольны его поведением, он продолжает так поступать. Его наверняка уже много раз наказывали, поэтому Джефф прекрасно понимает, что ведет себя неприемлемо. Однако он все равно не готов подчиниться стандартам поведения, которые от него требуют другие. При этом он хорошо осведомлен о вероятных последствиях, которыми грозит ему очередной разбор полетов. Но он не хочет сталкиваться с этими последствиями настолько же сильно, насколько не желает менять свой стиль поведения. Лучше он попытается убедить дежурную по коридору, что она ошибается и на самом деле видела совершенно другое, что она обвиняет его напрасно и поэтому должна отступить. Короче говоря, когда Джефф отрицает, он ни в коем случае не защищается, он – борется. Он не находится в психологическом состоянии, он применяет тактику и прекрасно понимает, что делает. Тактику, которую он использует, часто называют отрицанием, но в действительности это самая обычная ложь. А лжет он по той же причине, по которой часто лгут и остальные люди: чтобы избежать неприятностей.
Убедительное доказательство его вины появится, если дежурная вызовет двух или трех свидетелей, и все они подтвердят, что она видела. Тогда Джефф может сказать что-то вроде: «Ладно, ладно. Возможно, я слегка толкнул его. Но он сам напросился на это. Он не давал мне покоя всю неделю». Приверженцы традиционных теорий посчитали бы, что он «вышел» из отрицания. Но в отличие от истории с Агнес, мы не видим того, что действительно должно случиться, когда кто-то выходит из этого психологического состояния. Мы не видим боли. Мы не видим, чтобы Джефф сломался от горя. Вместо этого мы видим: он признается, но лишь наполовину, и продолжает упрямо противостоять правилам, которые мы требуем от него соблюдать. Мы не видим никаких признаков стыда или вины. Мы видим только признаки неповиновения.