Маньяк

Сегодня лекции закончились в десять, но Марина задержалась — хотела получше подготовиться к завтрашнему семинару, тем более у Коли смена до двадцати четырех, торопиться некуда. Она посидела с конспектами в опустевшей аудитории и вышла из института только без двадцати одиннадцать. Стемнело, еще и дождь зарядил. На календаре апрель, а дождь осенний, противный, мелкий, моросящий. И ветер холодный эту морось в лицо кидает. На улицах пусто, в такую погоду мало кто из дома выйти решится. Марина постояла на остановке автобуса, замерзла, промокла и решила идти пешком. Шла быстро, чтобы согреться. До дома оставалось всего ничего: перейти улицу и дворами — минут десять. Марина осмотрелась: машин нет, светофор мигает желтым — и ступила на проезжую часть.

Она не поняла, как это произошло. Только что дорога была пустой, и вдруг откуда-то вылетел автомобиль. Без света фар, плохо различимый сквозь дождь в темноте…

Очнулась Марина от того, что кто-то тряс ее за плечо. Она лежала на спине, на мокром, холодном асфальте. Болела и кружилась голова. Кажется, сбивший ее автомобиль успел в последний момент затормозить. Удар получился не очень сильным, но чувствительным. Марину отбросило, она упала, сгруппировалась и все-таки приложилась головой о поребрик.

— Марина, вы слышите меня?

Над ней наклонился бородатый мужчина, видимо, водитель, лицо знакомое.

— Слышу. Вы почему без света ночью ездите?

— Как без света? Все работает. Это вы о чем-то задумались, когда дорогу переходили.

Марина повернула голову. На дороге, метрах в десяти, стоял скоровский «рафик»[73], фары были включены, даже синий маячок на крыше крутился. Водительская дверь была распахнута.

— Вы встать сможете?

Голос тоже знакомый, она точно мужчину знает, просто сейчас плохо соображает, и в глазах как будто туман стоит. Марина пошевелила руками, ногами. Вроде ничего не сломано. Ощупала затылок: там назревала огромная шишка. Посмотрела на свою ладонь — крови нет. Водитель помог ей подняться.

— Пойдемте, я вас в больницу отвезу.

— Не надо в больницу.

Марина сделала шаг, другой, пошатнулась. Голова кружилась, сотрясение все-таки есть. И левое бедро болит, куда удар пришелся. Синяк будет на полноги. Водитель поддерживал ее под локоть.

— Вам точно не надо в больницу?

— Точно.

— Тогда давайте я вас домой отвезу.

— Я сама дойду, здесь рядом.

— Ну как вы пойдете в таком состоянии? Да мне и Коля не простит, если я вас здесь брошу. Поехали.

Мужчина подвел Марину к автомобилю, помог сесть на пассажирское сиденье. Девушка заметила, что сзади в салоне еще кто-то сидит, но разглядеть не смогла. Машина тронулась, Марина прикрыла глаза.

«Я же не назвала адрес, — через некоторое время спохватилась она. — Но он, наверное, знает. Только почему мы так долго едем?»

Марина открыла глаза. Бородатый мужчина сосредоточенно крутил руль, машина мчалась с явно недозволенной скоростью, за окном проносились незнакомые кварталы.

— Куда мы едем? Остановитесь!

Крепкая рука схватила ее сзади за волосы, отогнула голову назад. Вторая рука прижала к лицу мокрый, остро пахнущий платок. Пытаясь вырваться, Марина укусила ладонь, державшую платок, изо всех сил сжала челюсти. Бесполезно. Человек позади как будто не чувствовал боли. Платок перекрыл нос и рот. Марина попыталась задержать дыхание, но не выдержала, сделала вдох. Мир погрузился в темноту.

Глава 47

Смерть на сцене — процесс, окутанный тайной. Многие артисты с осторожностью относятся к ролям со смертью, считая это дурной приметой.

Театральные приметы и суеверия

По четвергам в городском драматическом театре день отдыха, даже репетиции не проводятся. «Понедельник у нас начинается в пятницу», — злословили артисты. Театральную рабочую шестидневку открывали пятничные утренняя репетиция и вечерний спектакль. Дальше по два, иногда три спектакля в субботу и воскресенье. Да еще три вечерних спектакля, плюс три-четыре репетиции до четверга. Такой вот рабочий график. Это только далекие от театра люди думают, что у артистов жизнь легкая.

День отдыха в театре не касается сторожей и уборщиц. У них свой график. Тетя Зина, старшая уборщица, привычно распределила небольшую команду по этажам и помещениям — кого в зрительный зал направила, кого на сцену и в подсобки, сама пошла в святая святых — артистические уборные. Сюда она допускала только свою помощницу и старинную подругу Агафью Малявину. Но Агафья слегла с температурой, так что работы сегодня у Зинаиды Саввишны прибавилось.