Маньяк

До гримерки Ниночки Шуваловой, восходящей звездочки провинциальной сцены, тетя Зина добралась только в шестом часу вечера. Перед дверью тяжело вздохнула: вчера была премьера, значит, вся тесная комнатушка завалена цветами, пустыми бутылками из-под шампанского, немытыми фужерами и фантиками от конфет, которыми Ниночка с поклонниками шампанское закусывали. Наверняка еще несколько фужеров разбили, как говорится, на счастье, и осколки кругом разлетелись.

Отобрав в тяжелой связке нужный ключ, Зинаида Саввишна вставила его в замочную скважину, попыталась повернуть, но дверь оказалась незапертой. Ну что с артисточки возьмешь? Ветер в голове, шампанского напилась, про все забыла. Хорошо, если домой добралась без приключений. Ворча и вздыхая, тетя Зина потянула дверь на себя и, охнув, привалилась к противоположной стене узкого коридора. Ноги вдруг ослабели, но она устояла, не брякнулась на пол. Хозяйка гримерной не ушла вчера домой. Лежала на полу в луже крови и в таком виде…

Тяжелый комок подступил к горлу, тетю Зину замутило, она хотела закричать, но изо рта вырвался слабый писк. Отвернувшись, чтобы не видеть, пошатываясь и держась за стенки, тетя Зина поплелась в сторону служебного выхода, где у вахтера Арсения Николаевича был установлен служебный телефон.

— Артистка городского театра драмы Нина Евгеньевна Шувалова, двадцать шесть лет, найдена в своей гримерной в семнадцать часов двадцать пять минут, — докладывал майор Шастин в кабинете полковника Мурашова на экстренном оперативном совещании. Время приближалось к полуночи. — Тело обнаружила уборщица театра Зинаида Саввишна Емельянова шестидесяти трех лет. По предварительному заключению экспертов смерть наступила за семнадцать-двадцать часов до обнаружения тела, то есть предыдущим вечером-ночью. Причина смерти, опять же предварительно, механическая асфиксия. Артистка задушена розовым шелковым шарфиком. Наличествует весь посмертный ритуал маньяка, не буду перечислять, включая отрезанный от платья, в котором Шувалова выходила на сцену, кусок ткани. Его убийца, разумеется, унес с собой.

— Пальчики есть? — спросил Мурашов.

— Там вся гримерка в пальчиках, товарищ полковник. Предыдущим вечером была премьера, к Шуваловой явилась целая делегация поклонников.

— То есть один из поклонников задержался, зарезал артистку и спокойно ушел? И Шувалову почти сутки никто не хватился?

— У них в театре после премьеры полный кавардак. Масса людей идет в гримерки поздравлять своих любимцев. А Шувалова — прима, звезда. К ней и в обычные дни поклонники ломятся. Со слов персонала, часто задерживаются до утра. А сегодня, — Шастин посмотрел на часы, — уже вчера, в театре был выходной. Работал только обслуживающий персонал.

— Уборщицу, которая тело обнаружила, опросили?

— Первым делом. Ничего конкретного добавить не может. Несет какую-то околесицу про дурную примету.

— То есть? — поднял брови Мурашов.

— Якобы есть в театре такая примета: кто на сцене смерть изображает — плохо кончит. А Шувалова исполняла в «Вие» роль ведьмы. Ну, помните, которая в гробу мертвая летала.

— Мракобесие какое-то, — проворчал полковник. — Поклонников опросили?

— Время позднее, не всех смогли установить. Но с некоторыми поговорили.

— И что?

— Выяснить, кто последний к Шуваловой приходил, не удалось. Спектакль закончился в десять двадцать. Около одиннадцати артистка всех из гримерки выставила, якобы очень устала, но видно было, что ждет кого-то. Двое самых рьяных поклонников задержались в коридоре, хотели посмотреть на счастливца, но пришел вахтер и попросил покинуть служебное помещение.

— Что вахтер?

— Арсений Николаевич Кустов, шестидесяти семи лет. Сделал дежурный обход, вернулся к себе. Никого не видел, ничего не слышал.

— Она же орать должна была.

— Вахтер глухой на оба уха, хоть заорись.

— То есть тупик?

— Пока да, — вздохнул Шастин.

— Разрешите, товарищ полковник, — поднял руку капитан Скворцов.

— Что у тебя?

— Подозреваемый Сергеев с супругой были в театре на премьере. Сергеев лично знает, вернее знал, Шувалову.

— Откуда это известно?

— Оперативники службы наблюдения подслушали разговор Сергеева с женой, когда те ехали на трамвае в театр. Доктор несколько раз выезжал на вызовы к матери актрисы. В благодарность получал от Шуваловой контрамарки. На премьеру они с женой также по контрамаркам пошли, билетов не достать.

— После спектакля он в гримерную заходил?

— Неизвестно, товарищ полковник. Оперативники вели наблюдение в фойе. В зале мест не было, но из зала в гримерку можно, минуя фойе, пройти.

Мурашов вопросительно посмотрел на Шастина. Тот пожал плечами.

— У нас нет данных о посещении Сергеевым гримерной в тот вечер, товарищ полковник. Опрошенные свидетели не подтверждают.

— Так, может, это его Шувалова ждала, когда других поклонников выпроводила?

— Его, его, — радостно поддержал мысль начальника Скворцов. — Наружка доложила, что в фойе доктор с женой только в одиннадцать двадцать спустились. Спектакль уже давно закончился, что он так долго в театре делал?

— Он что же, Шувалову вместе с женой потрошить пошел? — усмехнулся Шастин.