Маньяк

— Так подмены не было, — объяснил Скворцов, еще больше потея.

Некоторое время стены кабинета сотрясали выражения, запрещенные в печатных изданиях. Досталось всем: сотрудникам наружки заочно, присутствующим капитану Скворцову, непосредственно отвечающему за наблюдение, и непричастному майору Шастину для профилактики и даже подполковнику Знамину за компанию.

— Объяснительную мне на стол, капитан, — закончил Мурашов разнос. — Какие будут предложения, товарищи офицеры?

— Задержать Сергеева и Прудкова! — подал голос капитан.

— У нас нет никаких данных, подтверждающих связь Сергеева с Гавриловой, товарищ полковник, — возразил Шастин. — И на Прудкова у нас пока ничего нет.

— И что ты предлагаешь?

— Продолжить наблюдение.

— А ты что скажешь? — Мурашов посмотрел на подполковника Знамина.

Тот поднялся, некоторое время помолчал, подбирая слова.

— Чтобы понять логику действий маньяка и предугадать его дальнейшие шаги, нужно на основании имеющихся у нас фактов воссоздать его образ…

— Ты нам здесь лекцию не читай, — прервал москвича полковник, — давай ближе к делу.

— Если ближе к делу, то воссоздаваемый образ нашего серийника совершенно не совпадает с личностями Сергеева и Прудкова.

— Ты это можешь обосновать?

— Могу, но вы просили ближе к делу, поэтому я сразу озвучил вывод. Последние действия маньяка: убийства Галкина, Гавриловой, ее тетки — показывают, что он нервничает. То, что мы отпустили Сергеева, — нарушило его планы. Маньяк сейчас в растерянности и сделает следующий непродуманный шаг, на котором мы его возьмем.

— Тебе хорошо рассуждать, — насупился Мурашов. — А я за его следующий шаг могу погон лишиться! От меня, между прочим, там, — полковник показал на потолок, где этажом выше размещался кабинет начальника управления, — конкретных подозреваемых требуют.

— Есть у меня, товарищ полковник, по поводу конкретных подозреваемых одна перспективная версия.

— Ну, излагай.

— Версия еще сырая, требует проверки.

— Так проверяй, а пока у нас, кроме доктора и бывшего милиционера из банды цеховиков, никого нет.

Он посмотрел на Скворцова:

— Глаз с них не спускать! В сортир за ними ходить!

Глава 45

Уже сейчас электронно-вычислительные машины решают задачи, кажущиеся непосильными для человеческого мозга: прокладывают траекторию полета искусственного спутника Земли, обеспечивают безопасность работы атомных электростанций, рассчитывают график движения московского метро. В недалеком будущем наши электронные помощники возьмут на себя еще большее число функций, освобождая людей для творчества и созидания.

Из статьи «Двадцатый век — век ЭВМ» в газете «Труд»

Знамин был уверен, что маньяка надо искать в прошлом Сергеева. Повторно просмотрев материалы дела «цеховиков», он послал несколько дополнительных запросов и позвонил по межгороду в Караганду начальнику районного отдела внутренних дел полковнику Богенбаеву, с которым в свое время учился в академии.

— Что, московские сыскари вышли на след оборотня? — обрадовался коллега. — Наши ребята ему убийство лейтенанта Акаева не простили[69]. Мальчишка, только школу милиции закончил. Единственный сын, мать через неделю после гибели от инфаркта умерла. А тоже не старая была.

— Есть вероятность, что оборотень в С. безобразничает.

— И чем я тебе помочь могу?

— Он у вас много лет проработал. Мне бы побольше про него узнать, понять, чем он дышит, с его психологической мотивацией разобраться. Из служебной характеристики много не вытащишь.

— То есть психологический портрет составить хочешь? — пророкотал в трубку Богенбаев. — Помню, как твоя дипломная по психотипам преступников фурор на курсе произвела. Но тебе не со мной надо разговаривать. Я лично гада этого не знал. Ты с бывшим начальником розыска в Абайске поговори. Записывай телефон.

До подполковника на пенсии Абдрахманова, проживающего в Абайске, Знамину удалось дозвониться только на следующий день.

— На рыбалке был, — как будто извиняясь, сообщил Абдрахманов. — Сейчас у нас на озерах самый клев идет.

Узнав, зачем его разыскивает московский сыщик, бывший начальник уголовного розыска подтвердил:

— Помню, конечно, я Калиева. Он пятнадцать лет у меня опером работал, до перевода в Караганду. Сложный человек. Опер классный, везучий, смелый, решительный. Иногда чересчур решительный, с такой, знаешь, жилкой авантюризма. Но чувствовалась в нем какая-то червоточина. С задержанными вел себя грубо, даже жестоко. Я не удивился, когда узнал, что он с «меховой мафией» связался. Очень уж деньги любил и власть. И еще, что в нем мне не нравилось, — злопамятный был и мстительный…