Малый дом в Оллингтоне. Том 2

– Ах Боже мой! Ну что бы я сделала, если бы разбила его? Когда я беру в руки какую-нибудь ценную вещь, мне так и хочется бросить ее и разбить вдребезги. Ах, мама! Я чуть-чуть его не уронила, впрочем, вы сами виноваты.

– Если ты не будешь беречься, то и сама упадешь. Пожалуйста, держись за что-нибудь.

– Белл, вот и чернильница, о которой ты плакала целых три года.

– Вовсе я о ней не плакала, но кто бы мог ее туда поставить?

– Лови ее! – сказала Лили, бросив чернильницу на груду ковров.

В эту минуту послышались в прихожей чьи-то шаги, и вслед за тем через раскрытую дверь вошел сквайр.

– Так вы все за работой? – спросил он.

– За работой, – отвечала мистрис Дейл голосом, в котором отзывался стыд. – Уж если что задумано, то чем скорее это кончится, тем лучше.

– Грустно, очень грустно, – сказал сквайр. – Впрочем, я пришел сюда не за тем, чтобы говорить об этом. Я привез вам записку от леди Джулии Де Гест, и сам получил такую же записку от графа. Они просят нас приехать после Светлого воскресенья и погостить у них с недельку.

Мистрис Дейл и ее дочери, когда им объявили это неожиданное приглашение, остались неподвижно на своих местах и с минуту не могли вымолвить ни слова. Приехать и погостить недельку в гествикском господском доме! Приехать всем семейством! До этой поры сношения между гествикским и оллингтонским Малым домом ограничивались одними утренними визитами. Мистрис Дейл никогда не обедала там и в последнее время отправляла с визитами одних дочерей. Однажды только Белл обедала там с дядей своим, сквайром, как обедала однажды и Лили с дядей Орландо. Даже и это было очень давно, когда они только что начали показываться в люди и смотрели на этот случай с чувством детского торжества и благоговения. Теперь же, когда они собирались занять в Гествике скромный уголок, между ними было решено, что визиты в гествикский господский дом могут быть прекращены. Мистрис Имс никогда туда не ездит, а они собирались поставить себя на один уровень с мистрис Имс. Теперь, в минуту потери положения в обществе, их всех приглашают приехать на неделю в гествикский господский дом! Если бы королева прислала лорда камергера просить их приехать в Виндзорский замок, то едва ли бы такая неожиданность изумила их больше, чем эта. Белл, когда вошел дядя, сидела на свернутом ковре и теперь снова заняла то же самое место. Лили стояла на верхней ступеньке лестницы, а мистрис Дейл – внизу и одной рукой держалась за платье Лили. Сквайр передал приглашение весьма отрывисто, впрочем, это был такой человек, который ничего не умел передавать иначе, как отрывисто, без всяких приготовлений.

– Приглашает нас всех! – сказала мистрис Дейл. – Как же нужно понимать слово «всех»?

И она, распечатав записку, стала читать ее, не меняя своего положения у лестницы.

– Позвольте мне посмотреть, мама, – сказала Лили.

И записка оказалась в ее руках. Если бы мистрис Дейл сообразила, в чем дело, она бы придержала записку, но все это случилось так внезапно, так неожиданно, что понять происходящее сразу было невозможно.

«Любезная мистрис Дейл (так начиналась записка).

Посылаю вам это в письме, которое брат мой пишет к мистеру Дейлу. Мы в особенности желаем, чтобы вы и ваши дочери приехали к нам на недельку, начиная с семнадцатого числа нынешнего месяца. Принимая во внимание наши родственные связи, нам бы следовало видеться с вами гораздо чаще, чем это делалось в прошедшие годы, и, разумеется, виноваты в этом мы одни. Впрочем, как говорит пословица, никогда не поздно исправиться, и я надеюсь, что вы примете мое признание с тем чувством искренности, с которым оно выражено, и что приезд к нам будет служить доказательством вашего расположения.

Я приму все меры, чтобы ваши дети не скучали у нас в доме, я к обеим им питаю искреннее уважение.

Нелишним считаю сообщить вам, что на этой же самой неделе у нас будет гостить Джон Имс. Мой брат без души от него, он считает его лучшим молодым человеком из нынешней молодежи. Со своей стороны, я должна признаться, что это один из моих героев.

Душевно вам преданная Джулия Де Гест».