Малый дом в Оллингтоне. Том 2

В течение этого времени Лили окончательно поправилась от своей болезни. Болезнь не возвращалась, и вообще ничего такого не случилось, что могло бы возбудить новые опасения насчет Лили. Несмотря на это доктор Крофтс выразил мнение, что было бы несвоевременно перевезти ее в новый дом в день Благовещения. Март вообще считается месяцем неблагоприятным для больных, и потому с некоторым сожалением со стороны мистрис Дейл, с весьма сильным нетерпением со стороны Белл и с убедительными доводами от самой Лили выпрошено было позволение сквайра провести в его доме апрель. О том, как принял сквайр это прошение и как согласился он с убеждениями доктора, мы расскажем в самом скором времени.

Между тем Джонни Имс продолжал в Лондоне свою карьеру без особенного удовольствия для самого себя и для леди, считавшей себя избранной царицей его сердца. Действительно, мисс Эмилия Ропер становилась очень сердитой, раздражительной и в раздражительности своей продолжала разыгрывать роль, которая сводилась к тому, чтобы сделать дом в Буртон-Кресценте бурлящим котлом. Она начала кокетничать с мистером Кредлем, не только на глазах Джонни Имса, но и на глазах мистрис Люпекс. Джонни это крайне не нравилось, – безрассудный юноша! А ведь более всего на свете он заботился о том, чтобы отделаться от Эмилии и ее притязаний, – стремился к этому до такой степени, что в минуты мрачного расположения духа грозил самому себе разными трагическими окончаниями своей карьеры в Лондоне. Он хотел поступить в солдаты, хотел уехать в Австралию, хотел всадить пулю в лоб и, наконец, хотел «объясниться» с Эмилией, сказать ей, что она мегера, выразить все свое отвращение к ней, потом бежать в Оллингтон и броситься к ногам Лили. Эмилия была отравой его жизни. Но несмотря на это ее кокетство с Кредлем не нравилось ему, и он до такой степени был глуп, что решился даже высказать Кредлю свое неудовольствие.

– Разумеется, какое мне дело до нее, – сказал он. – Только мне кажется, что ты делаешь из себя круглого идиота.

– Ведь я думал, что ты хочешь от нее отделаться.

– Для меня она ровно ничего не значит, но только, ты знаешь…

– Что же такое знаю я? – спросил Кредль.

– Тебе бы тоже не понравилось, если бы я стал ухаживать за той замужней женщиной. Вот и все тут. Уж не думаешь ли ты жениться на ней?

– На ком? На Эмилии?

– Да, на Эмилии.

– Избави Боже!

– В таком случае на твоем месте я бы оставил ее в покое, ведь она только дурачит тебя.

Совет Имса был очень хорош, и его взгляд на действия Эмилии весьма правилен, но относительно своей роли в этой пьесе он держал себя безрассудно. Мисс Ропер, без всякого сомнения, желала возбудить в нем ревность. Мисс Ропер, при всем своем искусстве, не могла вытянуть из него в течение недели нежного слова, а между тем его беспокоили нежные слова, сказанные Эмилией Кредлю или Кредлем Эмилии. В таком положении находилось это дело, и не должны ли мы признаться, что Джонни Имс все еще боролся с неопытностью и безрассудством юношеского возраста?

Люпексы в это время все еще держались в Кресценте, несмотря на многократные предложения выехать. Мистрис Ропер, хотя и постоянно выражала готовность забыть о долгах Люпексов, но была жадна до денег, что, впрочем, весьма естественно. А так как каждое предложение выехать на другую квартиру сопровождалось требованием уплаты долга и затем незначительным его погашением, то дело тянулось и переезд откладывался с недели на неделю, в начале апреля мистер и мистрис Люпекс все еще были постояльцами в доме мистрис Ропер.

Со времени своей рождественской поездки и последующей переписки с лордом Де Гестом Имс не имел никаких известий из Оллингтона. В письмах от матери ему сообщалось, что из гествикского господского дома ей часто присылали дичь, а из этого Джонни делал вывод, что граф не забыл его. Но о Лили он не слышал ничего, кроме разве молвы, которая в это время сделалась общею, что Дейлы из Малого дома намерены переехать в Гествик. На первых порах он счел это известие благоприятным для себя, полагая, что Лили, удаленная от величия Оллингтона, по всей вероятности, будет для него доступнее, но в последнее время он отказался от этой надежды и уже говорил себе, что его друг в господском доме оставил всякую мысль о его браке с Лили. Прошло три месяца со времени его последней поездки в Гествик. Пять месяцев прошло с тех пор, как Кросби отказался от Лили. Кажется, за пять месяцев можно и забыть такого негодяя, как Кросби! Кажется, для сквайра оказалось бы достаточно трех месяцев, чтобы принять какое-нибудь решение! Очевидно, что для Джонни не было никаких оснований надеяться на удачу в Оллингтоне, и теперь самая лучшая пора отправиться в Австралию. Джонни твердо решил уехать в Австралию, но до отъезда ему хотелось непременно поколотить Кредля за то, что он осмелился вмешиваться в его дела с Эмилией Ропер. Таково было настроение Джонни в течение первой недели апреля.