Малый дом в Оллингтоне. Том 2

Мистер Паллисер совсем не был намерен извинять его, поэтому, не вставая с кресла, он выпрямился и принял позу, с помощью которой предполагалось продемонстрировать первые признаки оскорбленного достоинства. Однако довольно примечательно, что в эту минуту он действительно думал о женитьбе. Что было бы с ним, если бы он знал прекрасную Гризельду, прежде чем состоялся ее союз с Дамбелло? Женился бы он на ней? Был бы он счастлив, если бы женился? Разумеется, теперь хотя он и чувствовал себя влюбленным в леди Дамбелло, но не мог жениться на ней, ведь эта леди, к несчастью, имела законного мужа. Хоть он и думал о женитьбе, но ему крайне не понравилось, что с этим же самым предметом так грубо обращаются прямо к нему, и еще кто! Всего лишь агент его дяди. Мистер Фотергилл как умный и проницательный человек тотчас же заметил признаки оскорбленного достоинства. Но, по правде сказать, он не обратил на это большого внимания. По всей вероятности, он имел поручения, которые занимали его более всего другого.

– Надеюсь, мистер Паллисер, вы извините, я говорю это потому, что боюсь некоторого… некоторых, так сказать, потерь в отношении доброго согласия между вами и вашим дядей, а что-нибудь подобное было бы до крайности досадно.

– Я, по крайней мере, ничего не знаю о подобной вероятности.

Мистер Паллисер сказал это с особенным достоинством, но на последнем слове подумал, не солгал ли он при этом.

– Быть может, весьма быть может. Я надеюсь, что вовсе нет подобной вероятности. Но вы знаете, что герцог весьма решительный человек, особенно когда захочет стоять на своем, и к тому же он так много имеет в своей власти.

– Надо мной, однако, мистер Фотергилл, он не имеет власти.

– Нет, нет, нет! В нашем государстве ни один человек не имеет власти над другим, как это можно! Но все же вам известно, мистер Паллисер: даром не пройдет тому, кто прогневит его, вы согласны с этим?

– Я первый не хотел бы прогневить его, это весьма естественно. Я, впрочем, такой человек, что никого не хотел бы прогневить.

– Совершенно справедливо, особенно герцога, в руках у которого все его состояние. Решительно все, потому что не сегодня так завтра он может жениться, если ему вздумается. Наконец, он вел такую примерную жизнь; по правде сказать, я не видал человека, который бы в его лета обладал таким крепким здоровьем.

– Приятно слышать.

– Я уверен в этом, мистер Паллисер. А если бы он разгневался?

– Я постарался бы перенести его гнев.

– Так, конечно так, вы бы и сделали это. Но, по-моему, не мешало бы не доводить его до гнева, особенно когда во многом от него зависишь.

– Мистер Фотергилл, уж не дядя ли подослал вас ко мне?

– О нет, решительно ничего подобного не было. Он как-то на днях обронил несколько слов, которые заставили меня подумать, что он не совсем… не совсем… спокоен относительно вас. Мне давно уже известно, что ему приятно было бы иметь перед глазами прямого наследника своему состоянию. Однажды утром, не знаю, насколько мои догадки могут быть основательны, но мне показалась, что у него было намерение сделать большие перемены в своих распоряжениях относительно завещания. Он не сделал их, вероятно, это была одна фантазия. Вы только подумайте, мистер Паллисер, что может сделать одно его слово! А если он раз скажет слово, то никогда от него не отступится.

Сказав это, мистер Фотергилл удалился.

Мистер Паллисер понимал все это превосходно. Мистер Фотергилл не в первый раз являлся к нему с подобными советами – советами, давать которые лично от себя мистер Фотергилл не имел никакого права. Паллисер всегда принимал такие советы с видом полуоскорбленного достоинства, желая показать, что мистер Фотергилл ему надоедает. Между тем он знал, где советы брали начало, и хотя в подобных случаях давал себе слово не следовать им, но обыкновенно, каким-то особенным образом мистер Паллисер в большей или меньшей степени старался согласовать свои поступки с советами мистера Фотергилла. Действительно, одно слово герцога могло сделать весьма многое! Мистер Паллисер относительно леди Дамбелло будет действовать по внушению своего собственного рассудка. Однако же, не представлялось ни малейшего сомнения, что одно слово герцога в состоянии сделать очень и очень многое!