Малый дом в Оллингтоне. Том 2

Когда он приехал к леди Де Курси, комнаты были уже полны гостей. Это был первый бал зимнего сезона, и в Портман-сквере собрался весь модный свет. Леди Де Курси улыбалась, как будто муж ее являлся человеком мягким и приятным, как будто положение ее старшего сына было самое благополучное, а все дела Де Курси шли в полном соответствии с семейными интересами. Позади нее была леди Маргеритта, кроткая в лице и озлобленная в сердце, немного дальше от них стояла леди Розина, примирившаяся с блеском и тщеславием модного света, потому что бал назначен был без танцев. Были тут и замужние дочери леди Де Курси, старавшиеся выказать свое достоинство, опираясь на несомненность своего происхождения. Был, конечно, и Гейзби, счастливый в сознании своих родственных связей с графом. Кросби тоже находился в одной из гостиных, хотя и дал себе клятву никогда не ездить на балы графини и вдобавок навсегда отделиться от этого семейства. Но если бы он действительно отделился, что же тогда осталось бы для него? Поэтому-то он и приехал и теперь стоял в углу, одинокий и угрюмый, развлекая себя мыслью, что все в мире суета. Да, для суетного человека все будет суета, для человека без сердца и души все будет казаться бессердечным и бездушным.

Леди Дамбелло находилась в одной из небольших внутренних комнат, она сидела на кушетке, которую ей предложили в первые минуты приезда и которой она не оставляла до самого отъезда. Время от времени к ней подходили весьма благородные и высокопоставленные особы – приходили, чтобы сказать ей одно слово и получить в ответ другое. Леди Дамбелло не любила разговаривать, иногда только позволяла себе разговориться с мистером Паллисером.

Леди Дамбелло знала, что мистер Паллисер непременно встретится с ней на этом балу. Он объявил это заранее и с особенною заботливостью спросил ее, намерена ли она принять приглашение графини.

– По всей вероятности, я буду, – сказала она, и несмотря на письмо матери и на подарок мужа, решилась сдержать свое слово.

Если бы мистер Паллисер «забылся», она нашлась бы, что сказать ему, как нашлась, что сказать мужу при получении письма. Забыться! Она была уверена, что мистер Паллисер уже несколько месяцев собирается забыться.

Он подошел к ней и встал напротив, обратив взгляд на нечто неизъяснимое. Но это неизъяснимое нечто не являлось, однако, ничем особенным – таким, чтобы обратить на себя внимание леди Дамбелло. Он не вздыхал, не устремлял на нее глаз, не старался придать им вида двух солнц в небесной тверди над ее главой, не бил себя в грудь, не рвал волос на голове. Мистер Паллисер воспитался в школе, которая учит восхищаться не иначе как с самым невозмутимым спокойствием, и которая никогда не позволяет своим ученикам увлекаться чем-либо возвышенным или смешным. Он стоял и смотрел на нечто неизъяснимое, но смотрел так прилично, что леди Дамбелло не могла сказать, что он «забылся».

На кушетке оставалось пустое место подле леди Дамбелло, и Паллисер раза два в Хартльбьюри занимал подобное место. При нынешнем случае он не мог этого сделать, не измяв ее платья. Она сумела бы занять на кушетке еще больше пустого места, как сумела бы и очистить его, если бы захотела. И так он стоял перед ней, леди Дамбелло улыбнулась. Но что это была за улыбка! Холодная, как смерть, бездушная, ничего не говорящая, отвратительная в своей ничего не выражающей грации. Я ненавижу принужденные, заученные улыбки! Эта улыбка произвела в мистере Паллисере сильное смущение, но он не анализировал ее и продолжал свои действия.

– Леди Дамбелло, – сказал он едва слышным голосом, – я с нетерпением ждал встречи с вами в этом доме.

– В самом деле? Да-да, я помню, вы спрашивали, приеду ли я сюда.

– Я спрашивал. Гм… леди Дамбелло! – И он припомнил все те уроки, которые учили его избегать величественного и смешного. Но он еще не забылся, и леди Дамбелло снова улыбнулась. – Леди Дамбелло, мы живем в обществе, в котором так трудно выбрать минуту, когда можно было бы поговорить.

Мистер Паллисер полагал, что леди Дамбелло отодвинет свое платье, но она этого не сделала.

– Не знаю, – отвечала она, – мне кажется, необходимость сказать очень многое другому человеку встречается нечасто.

– Ах, нет, нечасто, это может быть … но когда встретится эта необходимость! Как ненавижу я комнаты, битком набитые народом!

А между тем в Хартльбьюри он решил, что удобнейшим местом для его действий будут гостиные какого-нибудь большого лондонского дома.

– Скажите, пожалуйста, неужели, кроме этих балов, вы ничего больше не желаете?

– У меня много желаний, но признаюсь, я очень люблю большие собрания.